Наконец миссис Клаузен сняла куртку, села в кресло рядом с Патриком и заговорила, причем Уоллингфорду казалось, что она обращается к его здоровой руке.
— Отто ужасно переживал из-за вашей руки — той руки, конечно, — промолвила она, не сводя глаз с правой руки Патрика. Уоллингфорд слушал ее с недоверием опытного журналиста, который обычно сразу понимает, когда ему лгут, а миссис Клаузен несомненно лгала. — Честно говоря, я старалась не думать об этом. Я и телевизор-то не могла смотреть, когда там показывали, как лев отгрызает вам руку! Мне и сейчас не по себе становится, как только я об этом вспомню.
— Мне тоже, — сказал Уоллингфорд; теперь ему уже не хотелось думать, что она лжет.
Затруднительно описать фигуру женщины, одетой в бесформенную линялую футболку, но Патрику миссис Клаузен показалась довольно складной — ничего лишнего, и, хотя ее темно-каштановым волосам не помешали бы шампунь и расческа, она явно привыкла следить за собой.
Правда, свет флюоресцентных ламп ее совсем не красил. На лице не было ни капли косметики, даже губы она не подкрасила, а нижняя губа вся пересохла и потрескалась — возможно, она не один раз ее закусывала. Окруженные темными тенями, ее карие глаза казались необычайно большими и глубокими, а по «гусиным лапкам» в уголках глаз Патрик догадался, что она его ровесница. (Уоллингфорд был немного моложе Отго Клаузена, а тот лишь несколькими годами старше своей жены.)
— Вы, наверное, считаете меня сумасшедшей? — сказала миссис Клаузен.
— Нет, что вы! Мне даже представить трудно, какие чувства вы сейчас испытываете — я хочу сказать, помимо того горя, которое на вас обрушилось…
По правде говоря, она казалась ему похожей на тех внутренне опустошенных женщин, которых он столько раз интервьюировал — вот и совсем недавно, в Мехико, он задавал всякие дурацкие вопросы жене того несчастного шпагоглотателя… И Уоллингфорд вдруг почувствовал, что уже давно знаком с миссис Клаузен.
Вот тут-то она его и удивила: сперва мотнула головой в сторону… его паха, а потом и указала туда рукой!
— Могу я посмотреть? — спросила она. Последовало неловкое молчание, Уоллингфорд почти перестал дышать. — На вашу руку… Пожалуйста, покажите мне вашу здоровую руку.
Он протянул ей правую руку так осторожно, словно ее недавно трансплантировали. Миссис Клаузен едва коснулась ее и тут же отдернула пальцы, а рука нелепо повисла в воздухе, как неживая.
— Немного маловата, — промолвила миссис Клаузен. — У Отго крупнее.
