Вино развязало им языки — возможно, сильнее, чем следовало; во всяком случае, их разговор явно не походил на задушевную беседу матери с дочерью-подростком. Какой матери было бы приятно узнать, что ее своенравная дочка уже сто раз имела возможность забеременеть, трахаясь с кем попало, пока на горизонте не появился олух, ставший отцом ее так и не родившегося младенца, — эту горькую пилюлю не смог подсластить даже Париж. Ну а дочь окончательно убедилась в том, что ее мать (которая, напомним, была научным руководителем Патрика Уоллингфорда) — настоящий сексуальный агрессор, и жертвами ее чаще всего становятся юноши, а в последнее время даже тинейджеры. Пожалуй, дочь легко обошлась бы и без этих подробностей.
Под монотонное журчание материнских откровений — кстати сказать, эта далеко не юная поклонница поэтов-метафизиков, подписывая счет за вторую бутылку бордо, самым бесстыдным образом флиртовала с официантом,—девочка заскучала и, решив отвлечься, включила телевизор. Надо отметить, обновленные номера «Бристоля» были оснащены современнейшей техникой: постояльцы, например, имели возможность пользоваться многочисленными спутниковыми телеканалами, вещавшими на самых различных языках, и — вот уж судьба! — не успела мать, пребывавшая в изрядном подпитии, закрыть за официантом дверь и повернуться лицом к дочери (и к телевизору), как увидела на экране своего бывшего любовника, левая рука которого исчезла в пасти разъяренного льва. Да, представьте себе!
Разумеется, она дико завопила, дочь завизжала, и бутылка бордо неизбежно была бы разбита, если б от ужаса дама не вцепилась в горлышко мертвой хваткой. (Видимо, спьяну ей показалось, что это не бутылка, а ее собственная рука, которая тоже вот-вот окажется в львиной пасти.)
Сюжет о нападении львов на Патрика Уоллингфорда закончился гораздо раньше, чем она успела рассказать дочери жуткую историю своих взаимоотношений с изувеченным тележурналистом. До следующего блока новостей оставалось еще около часа, но каждые пятнадцать минут давали анонс секунд на десять, вкратце перечисляя основные темы ближайшего выпуска, и без конца повторяли одни и те же кадры: львы, дерущиеся из-за жалкого, почти неразличимого на экране кусочка человеческой плоти; обрубленная, бессильно болтающаяся рука Уоллинг-форда; его лицо перед тем, как он потерял сознание… Промелькнула блондинка в наушниках и в майке без бюстгальтера, которая, казалось, спала на чем-то напоминавшем куски сырого мяса.
