В дверь постучали. Очень громко. Как будто прикладом... Точно — прикладом...
— Кто это? — удивленно вскинулась Анна. И пошла было открывать дверь.
— Не надо! — тихо сказал Мишель, быстро встав и задув огонь в лампе.
— Но они сломают дверь! — возразила Анна.
— Все равно — не надо, — мягко повторил Мишель.
Скорее всего, сломают — но вдруг нет, вдруг, поколотившись в запертую дверь, они уйдут...
Они сидели в кромешной темноте, надеясь, что все обойдется, что беда минует их. Ей-богу, как малые дети, которые надеятся пересидеть свои страхи, спрятавшись под кроватью.
Но нет, не обошлось...
В дверь вновь отчаянно забарабанили прикладами. Частые удары гулом разносились по пустому, вымороженному подъезду, поднимая на ноги весь дом. Но никто из квартир не выглянул — все тихо сидели, прислушиваясь к шуму на лестнице и молясь лишь об одном: чтобы те, кто пришел, пришли не к ним.
Бух!
Бух!
Бу-ух!...
Мишель нашел в темноте руку Анны и крепко сжал ее.
Ему было жутко, и он мог представить, как теперь должно быть страшно ей. Но все равно он был счастлив, потому что рядом с ним была Анна, его пред богом и людьми жена.
Дверь затрещала, поддаваясь.
Бух!
Бух!!
Выбитый замок вылетел вместе со щепой, створки распахнулись, и по квартире застучали чьи-то торопливые шаги.
Нет, не миновала их беда, беда вломилась в их дом в образе одетых в мышиные шинели солдат. Выставив пред собой дулами книзу винтовки, они пошли по комнатам. Сунулись в гостиную, настороженно оглядываясь.
— Не видать ничего! Может, нету их?
— Ага как же!... Здеся они! Затаились, поди!... Ну-кась подсвети.
Кто-то, ощупью двигаясь вдоль стены, наткнулся на книжный шкаф, ударил по дверце прикладом так, что, громко звеня, посыпалось на пол битое стекло. Нащупал, выдернул первую попавшуюся книгу, рванул из нее несколько листов, скрутив жгутом.
Чиркнула фосфорная спичка. И страницы книги, тлея и разгораясь, осветили все вокруг желтым, мечущимся пламенем.
— Аида теперь.
Подсвечивая себе импровизированными факелами, солдаты двинулись дальше по комнатам...
Мишель слышал, как все ближе и ближе стучат шаги. Отчего все сильнее, сам того не замечая, сжимал в своей ладони руку Анны.
Вот в проем кто-то сунулся. И тут же, заметив их, отпрянул.
— Туточки они! — крикнул обрадованный голос.
Зайти на кухню с ходу солдаты не решились, теснясь вдоль стен, таясь за косяками. Знали, что «хфицеры» запросто могут учинить стрельбу из револьверов.
— Эй, слышь-ка, — примирительно крикнул кто-то. — А ну выходь, не то счас палить зачнем!
