В комнате было совершенно темно — электрический свет отключили еще неделю назад, а в стоящей на полке камина лампе керосин давно кончился. Но им казалось, что свет нарочно, чтобы не выдать себя, выключили злодеи.
Наверно, они были смешны со своими выставленными вперед топорами и тростями — имей они дело с настоящими злоумышленниками, те бы давно сшибли их с ног, неожиданно напав из тьмы. Или просто застрелили...
Глаза быстро привыкли к темноте, и стали уже угадываться очертания комнаты: комод, кровать, стол... И стало слышно во тьме чье-то напряженное дыхание.
Чье?! Грабителей?!
Мишель с господином двинулись на звук.
Вдруг что-то рухнуло на пол, отчаянно громыхнув.
— Черт побери!... — выругался в темноте за что-то зацепившийся и что-то опрокинувший господин.
И тут же напряжение спало.
— У вас есть спички? — спросил Мишель.
Господин завозился, шаря по карманам. Загремел коробком, чиркнул спичкой, и желтый колеблющийся огонек высветил комнату.
— Там, кажется, лампа и бутыль, — указал Мишель. — Если вас не затруднит — запалите огонь.
Сам Мишель бросился к кровати, где под одеялом угадывалась чья-то неясная фигура и откуда доносилось дыхание.
Осторожно двигаясь, господин прошел к каминной полке, выдернул из бутыли тряпичную пробку, залил в лампу керосин и, приподняв стекло, запалил фитиль.
Стало довольно светло.
Мишель склонился над кроватью. Из-под одеяла по подушке веером разлетелись, прилипнув к влажной наволочке, длинные светлые пряди волос.
Анна?... Она?...
Мишель осторожно приподнял толстое пуховое одеяло. И, как ему почудилось, всего его обдало жаром.
— Огня! — крикнул он. — Добавьте же огня! Господин с усами подкрутил фитиль, поднес лампу ближе.
На подушке, разметавшись в бреду, лежала Анна. Но узнать ее было почти нельзя — лицо ее было смертельно бледно, щеки ввалились, губы высохли и растрескались. Но все равно даже такой она была удивительно красива.
— Ишь ты — как ее!... — удивленно сказал господин. — Не иначе как сыпняк!
И на всякий случай отодвинулся от кровати подальше.
В отличие от Мишеля, который склонился над больной.
— Анна! — позвал он. — Анна! Вы слышите меня?
Анна не ответила, не пошевелилась и даже не открыла глаз. Она прерывисто, хрипло дышала, вздрагивая и беззвучно шевеля в бреду губами. Мишель осторожно коснулся ладонью ее лба и, словно обжегшись, испуганно отдернул руку. Анна пылала!
— Ей нужен доктор... Ей непременно нужен доктор! Здесь есть где-нибудь больница? — быстро спросил Мишель.
