– Не знаю, удастся ли этот опыт с тобой. Вот с Алексой, – голос ГНаска дрогнул, – все прошло успешно. Мой симбионт сейчас находится в такой стадии роста, когда происходит вживление среди моего народа, но поскольку у меня еще нет наследников, я вынужден пропускать эту процедуру. Что может быть лучше жертвы этого сегмента ради получения тайн чоя?
Он не обратил внимания на тихое восклицание Алексы, но Недар услышал его. Он вновь взглянул на нее, и заметил, что Алекса побледнела и задрожала, рот в ужасе приоткрылся под трясущейся ладонью, как будто она не могла вынести слов абдрелика. Ее реакция удивила Недара, и откуда-то из глубин в нем стремительно вырос страх.
Калак коротко спросила:
– Где вы хотите вживлять его?
– В верхней части шеи, там, куда он не дотянется даже со своими двойными суставами, – деловито отозвался посланник.
ГНаск ласково провел ладонью по телу слизня и проговорил:
– Ты даже не представляешь себе, что это за честь, – он взглянул в глаза Недара. – Нет, в самом деле! У абдреликов вживление происходит только тогда, когда мы удовлетворены ими. Каждая семья всю жизнь охраняет своих тар-шей. Он передаст тебе много знаний о моем роде. Вот потому, – абдрелик усмехнулся, показывая клыки, – я не смогу отпустить тебя.
Алекса упала на колени. Она молча трясла головой, и выражение на ее лице говорило Недару больше, чем слова абдрелика.
Тарш пополз по серебристому подносу, оставляя блестящий след. Казалось, холод металла ему неприятен.
Внимание Недара перебил внезапный звук отрыжки. Алекса сжалась на полу, обхватив живот ладонями.
– Ну, дорогая, – усмехнулся ГНаск, – можно подумать, ты была не рада породниться со мной.
Недар отвел взгляд от Алексы. У него не было выбора.
Тень упала на Рэнда, внезапно прогнав его дремоту. Он чувствовал себя, как мышь под взглядом кота, но успел сконцентрироваться, воздвигнуть щит и подавить бахдар.
Чоя заговорил:
– Мне сказали, что ты бодрствуешь у ложа Верховного прелата, но я этому не поверил.
Рэнд повернулся, увидев стоящего за ним Кативара. Священник из Звездного дома заслонял собой экраны. Однако больше в комнате ничего не изменилось – врач-чоя неслышно двигался неподалеку, считывая показания приборов, настраивая их, проделывая с Риндаланом какие-то неведомые Рэнду процедуры. Он чувствовал напряженную атмосферу в комнате. Лицо Кативара прояснилось.
– Мне казалось, я не помешаю, – заметил Рэнд. – Я скучал по нему.
– После того, как он помог Палатону? Человеческое сердце более ранимо, чем мы предполагали, – Кативар сел в кресло. – Он был бы рад узнать об этом.
