Шелковая рубашка была разорвана, и Трейси увидел запятнанные кровью бинты. Здоровой рукой Антонио сжимал маленький дамский пистолет 22 калибра со взведенным курком.
Все это Трейси разглядел в ту долю секунды, пока приземлялся на заваленный мусором, мерзкий пол подвала.
Крик «кия» заставил Антонио замереть — первобытный крик, известный человечеству с незапамятных времен, крик смертельной опасности. Ю говорил, что им пользовались еще римские легионеры, чтобы нагнать страх на неприятеля. Именно из этого крика, уверял Ю, родилось слово «паника»: им пугал бедных нимф древнегреческий бог Пан, и они падали жертвами его ненасытной сексуальности.
Трейси перенес вес на левую ногу и, выбросив вперед правую, выбил из руки Антонио пистолет.
Сутенер замахнулся ногой, покалеченной рукой, но Трейси нырнул под нее и изо всех сил вонзил оба своих кулака в живот Антонио.
Казалось, из сутенера выпустили воздух, он сложился пополам, обмяк, и Трейси легко выволок его наверх, в гостиную.
— Туэйт! — крикнул он. — Хватит! — Это было произнесено таким командирским тоном, что Туэйт тут же обернулся. Безумный взгляд его стал более осмысленным, он отшвырнул женщину, которая отползла и калачиком свернулась на кушетке. Теперь она только тихонько подвывала, и Трейси подумал, что ему все же удалось спасти ей жизнь... Он толкнул вперед сутенера, и тот шлепнулся на покрытый мехом пол.
— Тонио... — от этого голоса, в котором не осталось ничего человеческого, который напоминал скорее шипение змеи, сутенер весь сжался. Туэйт побелел, и Трейси подумал, что сейчас раздастся взрыв, не менее сильный, чем тот, что разнес дом.
— Ах ты сволочь, — прошипел Туэйт. — Ползи сюда, ну! — Туэйт еле сдерживался. — Это ты убил Дорис, ты убил мою Филлис!
Антонио дотронулся до больного плеча:
— Эй, ты не должен был такого со мной делать, понятно? И не должен был убивать моих телок! Это плохо для бизнеса, приятель. Ты это знаешь. Они перестали меня слушаться!
— Плевать! — Туэйт надвигался. Ярость уже захлестывала его.
Сутенер покачал головой:
— Нет, это наша общая проблема. Твоя и моя. Мы же партнеры, ты что, не понимаешь? Я вот должен был запереть Клару, — он указал на скрючившуюся на кушетке женщину, — в темный подвал, с гусанос. Компренде? С червями. Зато теперь она меня слушается. Теперь она понимает, кто тут хозяин.
— Ты покойник, Тонио, — прорычал Туэйт. — Уж будь в этом уверен!
— Идиот! — воскликнул Антонио, отступая. — Идиот! Это ты все затеял, ты!
