Сенатор в упор разглядывал Макоумера. Потом тихо произнес:
— Похоже, вы уверены в том, что говорите.
— Я верь в факты. А вы?
Эстерхаас глянул в окно, на брызги огня, летевшие из-под сварочных аппаратов.
— До последнего момента у меня была уверенность. Но теперь... — Он повернулся к Макоумеру. — Честно говоря, вся эта история мне очень не нравится.
— Я хочу, чтобы вы запомнили эту минуту, Харлан, — Макоумер придвинулся поближе. — Чтобы запомнили навсегда. У вас была возможность узнать все самому. Вы ею пренебрегли. Теперь вы будете полагаться на информацию, которую я нам даю.
— Понятно.
Макоумеру не понравилась интонация, с которой произнес это слово Эстерхаас.
— Я чем-то оскорбил вас? Вам лучше бы сказать об этом честно и сразу же.
Эстерхаас покачал головой:
— За тридцать с лишним лет в политике я утратил способность обижаться. Понятно — занятие не для тонкокожих.
Совершенно верно, подумал Макоумер. Занятие для толстокожих трусов. Да, вот это свойство Эстерхааса компьютер вычислить не смог! Макоумеру предстояло теперь подумать о другом: что, если Эстерхаас предаст его, прогнется при определенном давлении?
Они продолжали свое путешествие по музею. Макоумер заложил руки за спину, и это совершенно изменило его облик — теперь в нем появилось нечто профессорское.
— Как ужасно то, что случилось с сенатором Берки, — сказал он вполне будничным тоном. — В его возрасте, и погибнуть так дико!
— Не надо играть со мной в такие игры! — Эстерхаас разозлился. — Роланд звонил мне за день до смерти. Рассказал о принятом им решении. Совершенно очевидно, что его убил не какой-то налетчик, хотя полиции Чикаго и удалось себя в этом убедить.
— Но ведь вполне может быть, что полиция права!
Сенатор резко остановился:
— Слушайте, со мной подобная тактика не проходит! Если вы полагаете, что можете запугать меня напоминанием о том, что случилось с Берки, вы глубоко заблуждаетесь. Он сглупил — вместо того чтобы обдумывать свое решение то так, то эдак, он должен был сразу же начать действовать. Тогда он был бы жив и по сей день.
— Ну, если вам нравится так думать, ваше право. И, конечно же, я и не пытался запугивать вас, Харлан. Что вы! Я ни на секунду не стал бы вас недооценивать: вы можете быть столь же опасны, как и могущественны. Именно поэтому я к вам и обратился, — теперь Макоумер был само очарование. — Я слишком глубоко вас уважаю, сенатор.
Эстерхаас кивнул.
— Вы же понимаете, я прагматик. И всегда успеваю разглядеть начертанные на стенах письмена. На мой взгляд, у вас также верный подход в действительности. Наша страна вот уже десять лет беспомощно барахтается в море международной политики. Черт побери, я хорошо знаю об этом и сражаюсь с этим изо всех сил. Но пока что битву мы проигрываем, поскольку на ключевых постах слишком мало людей, разделяющих наши взгляды. И все же теперь у нас появился шанс. Этот шанс дали нашей стране вы, и я восхищен вами, — он потер подбородок. — И все же я прошу вас не идти мне наперекор. Если лошадь, которую вы мне предоставили, начнет брыкаться, я просто сменю лошадь. Такова уж моя манера вести дела.
