— Должен вам сказать, — ответил Эстерхаас глубоким грубоватым голосом, — что получить от этого конгресса какие-либо одобрения — все равно, что драть зуб без наркоза. Господи, если что и меняется, то только к худшему. Нам нужны новые вооружения, но еще больше мы нуждаемся в притоке свежей крови, в свежем взгляде на доктрину обороны. А на холме все пребывают в полнейшей апатии, что, откровенно говоря, меня пугает — это стадо безмолвно подчиняется своему пастырю, а вы ведь знаете, что он — сплошное миролюбие.
— Я особенно озабочен ситуацией в Европе, — сказал Макоумер. Они медленно прохаживались по новой галерее. Из окон с дымчатыми стеклами были видны люди в строительных касках, усердно кромсающие асфальт.
— Меня это тоже тревожило, — кивнул сенатор, — но, по-моему, нам все же удалось приструнить Мубарака, по крайней мере, завтра к нему отправляется Роджер Де Витт — сейчас его интересует госсекретарь. Вы его знаете? Он занимает должность военного атташе, но на самом деле он — нечто большее. Он великолепно ведет переговоры, но еще лучше — собирает разведывательную информацию.
— Да я озабочен не столько самим Мубараком, — Макоумер и сенатор остановились перед великолепной картиной Кальдера. — Меня куда больше беспокоят эти тайные секты, которые проходят подготовку в финансируемых русскими лагерях для террористов. Вся ситуация чудовищно нестабильна.
Эстерхаас ухмыльнулся:
— Я вижу, вы работаете круглыми сутками. Не беспокоитесь — за дело взялся Де Витт, он все уладит. Это самый подходящий человек.
— Но, как я понимаю, вы обеспечили ему безопасность.
— Это дело государства, я за эти вопросы не отвечаю. Они перешли от Кальдера к скульптуре работы Бранкузи.
— Кроме того, у нас нет доказательств того, что русские вовлечены в эту историю до такой степени, как считаете вы.
Макоумер нахмурился:
— Может быть, мне самому следует слетать в Южный Ливан, чтобы убедиться своими глазами?
— Как интересно! — рассмеялся Эстерхаас.
Макоумер резко повернулся к нему.
— Это вполне серьезное предложение. Если вы его принимаете, я могу устроить все за пару часов.
Эстерхаас побледнел:
— Вы собираетесь пробраться в лагерь ООП? Да вас же там на месте пристрелят!
— Такая возможность всегда существует, — внезапная перемена в настроении сенатора была ему отвратительна: все они, политики, таковы — как только возникают какие-либо осложнения, они тут же ретируются. Впрочем, для его целей это даже неплохо — в такие моменты их можно брать голыми руками. Хотя я очень сомневаюсь, что такое произойдет. Я этого просто не допущу, — он сжал кулак, и Эстерхаас невольно на этот кулак уставился: странная рука, гибкая, и в то же время загрубевшая. Макоумер пожал плечами. — Я вижу ситуацию так: вы отрицаете мои аргументы с помощью донесений тех служб, для которых испокон веку государственные субсидии были гораздо важнее реальной работы. Но моя точка зрения подтверждается реальностью. Вы полагаете, что степень участия русских в международном терроризме весьма незначительна. Но если вы не хотите, чтобы я проверил это лично, вам придется положиться на мое слово. Разве это не справедливо?
