– Пусть зайдет в помещение, – шепнула мона Сэниа. – Для субординации важно, чтобы он ждал нас, а не мы его. И неплохо бы определить его общественный статус.
С последним оказалось проще всего: через роговое окошечко было видно, что, едва войдя в зал, чернополосатый набросился на краснохламидного – тот в ответ только огрызался.
– Так, понятно: посторонние нам только помешают. Пошли.
Они появились у прежней пятигранной колонны как раз в тот момент, когда тощий старец с лисьей ухмылкой подтащил вновь прибывшего за край одежды к пурпурному цветку и указал на его сердцевину – видно, надеялся, что снова полыхнет сноп огня. Ничего не произошло, и старец огорченно зашипел.
– Благодарю вас, – проговорила мона Сэниа, подходя сзади. – А теперь можете удалиться.
Он вздрогнул и обернулся на ее голос. Застыл.
– Ты что, не понял? – спросила Таира. – До свиданья.
Толстяки в алых тогах, так и сидевшие на полу, повскакали и с топотом бросились к выходу. На мозаичном орнаменте осталось множество маленьких красных подушечек. Таира изумилась – с собой носили, что ли? – и принялась пинками собирать их в одну кучу.
– Тира! – прикрикнула на нее принцесса. – Не отходи ни на шаг. И не время забавляться.
Девушка опустилась на гору подушек у ее ног. Ладно, пусть общаются. Если у них получится.
Мона Сэниа помедлила, выбирая нужный тон. Неподвижная фигура с капюшоном, совершенно закрывающим лицо, смущала ее. Судя по трем жиденьким прядкам седых волос, стекающих на грудь, перед ней был глубокий старик. Но держался он на редкость прямо и независимо.
– Я – Сэнни, – проговорила она наконец неестественно ровным голосом. – А ты – сибилло?
– Фифивво, – прозвучало в ответ крайне гнусаво, но с достоинством. Голова мотнулась, и капюшон упал на плечи.
Очень темное лицо с тонким орлиным носом, из которого торчала белая шерсть, и пронзительные агатовые глаза в какой-то степени даже разочаровывали своей ординарностью.
Несколько необычным для человека – впрочем, абсолютно естественным для шамана – было убранство этого лица. Казалось, его украшали как елку. Белейшие, без малейшего оттенка первоначального цвета, брови были подхвачены на висках кокетливыми бантиками, точно так же были подобраны над уголками рта сивые, точно прокуренные усы. В бороде поблескивали разноцветные бусины – и на чем держались? Голову, несомненно плешивую, венчала рыжая камилавка, опоясанная рыбьим хребетком с торчащими костями.
Шаман выжидающе глядел на принцессу – позвала, так говори зачем.
