— Гаталорра, — крикнула Дане одна из повитух. — Ты не должна сопротивляться родам. Дыши, а ребенок пусть выходит. Шеджхан, нагни ее вперед. Она слишком сильно опирается на хвост, и это мешает ей.
Старшая из повитух, Эйпри, отвернулась от Дани и занялась чем-то у очага.
— Я готовлю горячий отвар, который поможет тебе в твоем труде, — пояснила она. — Он уже почти готов, и с ним боль не будет казаться тебе такой сильной.
Схватки начались две стоянки назад. Даня, предупрежденная повивальными бабками, не испугалась. Они объяснили, что будет больно, вот боли и начались. Женщины показали ей, как надо дышать, и научили нескольким приемам, позволяющим уменьшить боль — опробовав их, она решила, что все в порядке. Боль, конечно, была сильной, но все-таки не такой, как при пытках, перенесенных ею в Доме Сабиров; она владела собой и была этим горда.
Но в последние полстоянки боль сделалась сильнее. И Даня не могла более сдерживать себя. Она кричала, плакала, выла, молила об облегчении. А теперь… Теперь она надеялась лишь на то, что умрет прежде, чем маленькое чудовище, продираясь наружу, разорвет ее тело на части. Она молила богов о скорой смерти, однако высшие силы, оставившие Даню в лапах Волков-Сабиров, и теперь не желали внимать ее мольбам. Даня плакала, кричала, ругалась, а боль накатывала на нее, потом на короткое время отступала, и вновь усиливалась, с каждым разом становясь все острее, повергая ее в еще больший испуг, отчаяние и безнадежность. Боль не отступала и Даня не могла прекратить ее; оставался единственный выход: родить ребенка. Теперь она не сомневалась: дитя убьет ее. Иначе боль не была бы настолько сильной.
Тысячи голосов лезли ей в голову… Они пытались успокоить ее, уверяли в том, что она выживет, а ребенок окажется особенным, и после она не будет одинока… Но слова эти говорили те же самые чужаки, которые месяцы назад связали свои души с проклятым нерожденным созданием, пытаясь при этом вторгнуться в ее собственное сознание со своей лживой добротой и плоскими утешениями. Даня обычно отгораживалась от них экраном, однако теперь она настолько ослабела от боли, что не имела на это сил. И они сразу же накинулись на нее.
Повитухи были заняты каким-то непонятным для нее делом. Гремя горшками, они возились у огня. Забулькала кипящая вода.
Наконец Эйпри оказалась возле нее. И заговорила — как будто с противоположного конца черного туннеля:
— Эти схватки кончились. А ты теперь стань на колени и руки и держи лицо поближе к горшку.
