— Да, ты прав, мне нужно было рассказать тебе обо всем, — услышала Полетт собственный шепот.
Франко сделал вид, что не расслышал ее слов.
— Завтра же встречусь с твоим отцом и успокою его. Не хочу, чтобы его депрессия лежала на моей совести, — заявил он, окатив Полетт полным осуждения взглядом. — И в довершение сообщу ему, что беру тебя на работу в качестве моего личного референта.
— Я собиралась…
— Поверь, — оборвал ее Франко, — если бы я знал вчера то, о чем знаю сейчас, я ни за что не притронулся бы к тебе! Только подумать о том, что ты хотела лечь в мою постель, самодовольно решив, будто жертвуешь собой ради спасения жизни отца! Это отвратительно! Мне хочется прямо-таки высечь тебя ремнем от моих брюк.
— Как ты смеешь! — вскрикнула Полетт.
Франко вдруг протянул руку, схватил ее за локоть и придвинул к себе, испугав резкостью своего жеста.
— Ты не мученица, сага… ты трусиха! — процедил он с издевкой. — Ты хочешь меня ничуть не меньше, чем я хочу тебя, но ты слишком упряма, чтобы так легко признать это!
— Прекрати! — зарыдала Полетт.
Франко отпустил ее так внезапно, что она, не удержавшись на ногах, снова повалилась на кровать. Резко развернувшись, Франко пулей вылетел из комнаты.
Полетт поднялась, захлопнула за ним дверь и прислонилась к ней спиной, чувствуя, как ее душу разрывают боль и отчаяние. Слезы струились по ее бледному лицу. Полетт понимала причину своего смятения, но причину боли понять не могла. Она не могла объяснить, почему так страдает, когда Франко смотрит на нее с неприязнью и презрением.
— …Это же потрясающая возможность для меня, — удовлетворенно продолжал Рональд Харрисон. — Перемена — именно то, что мне сейчас нужно, а я всегда любил Корнуолл.
Полетт ответила взволнованному отцу натянутой улыбкой. Франко предложил ему управление одной испытывающей в данный момент затруднения компанией в Плимуте. И отец, лишь несколько дней назад казавшийся совершенно разбитым человеком, был так возбужден столь очевидной верой Франко Беллини в его способности, что полностью переменился. Он расхаживал по комнате пружинистой походкой, и лицо его светилось энергией, чего Полетт не видела уже давным-давно.
— Большего понимания и чуткости от него даже невозможно было ожидать, — повторил Рональд уже в который раз. — Но я, конечно, не могу позволить ему списать те деньги, что я взял…
Полетт обратила на отца потрясенный взгляд.
— А Франко это предлагал?
— Да, но я не могу ему позволить так поступить. У меня есть несколько ценных антикварных вещей, и я намерен все распродать. Я должен вступить в новую должность с безупречным прошлым. Да и вообще, мне нельзя было оставаться в этом доме, где все напоминало о твоей матери, — сказал он с кислой гримасой. — Мне нужно было перестроить свою жизнь и уехать, как это сделала в свое время твоя мать. Полагаю, что верну Франко долг года за полтора, и, кто знает, если затяну потуже пояс, то, может, и раньше!
