Я бросилась в дальнюю комнату. Вскоре я услышала на лестнице шаги, и они вошли в гостиную, где у нас был камин. Мать окликнула меня. Пришлось выходить. Он стоял посреди комнаты. Его черные крылья свисали до полу, а красная голова с клювом касалась потолка.
Мать сказала:
— Северная Сова, твой отец голоден. У нас в доме найдется какая-нибудь пристойная еда?
Так всегда говорили у нас в Синшане, когда в дом приходили гости, а гостю в этом случае полагалось отвечать: «Лишь сердце мое изголодалось от желания видеть вас!», ну а потом накрывали на стол, садились и ели все вместе. Но мой отец не знал, что нужно ответить. Он молча стоял и смотрел на меня сверху вниз. Мать быстро шепнула, чтобы я разогрела кукурузу и фасоль, что стояли на плите. Занимаясь ужином, я все время украдкой поглядывала на нашего гостя и в конце концов поняла, что лицо-то у него человеческое. Я ведь тогда еще не совсем была уверена, действительно ли у него голова кондора или это такой особый головной убор. Оказалось, что это шлем, и когда он его снял, я снова осторожно посмотрела на него. Он оказался очень красивым мужчиной, с длинным носом, высокими скулами и удлиненными глазами. Он все время смотрел на мою мать Иву. Она зажгла масляную лампу, которую мы обычно ставили на стол во время трапезы, и вдруг стала такой красивой, что я даже не сразу поверила, что вижу перед собой именно ее, а не какую-то прекрасную незнакомку из Четырех Небесных Домов, что несет в своих руках свет. Они немного поговорили, насколько это было возможно, ибо отец мой знал только отдельные слова и выражения нашего языка. Не так уж много чужестранцев приходило в Синшан за мою недолгую жизнь, однако я слышала речь торговцев с северного побережья и людей из народа Амарант с берегов Внутреннего Моря, и все они говорили примерно так же, как мой отец — пытаясь носить воду решетом, как говорится в пословице. То, как он ощупью пробирался сквозь дебри нашего языка, теряя при этом смысл сказанного, было довольно смешно, и я увидела, что он обыкновенный человек, каким бы необычным ни было его обличье.
Мать налила нам троим вина, и мы вместе сели за стол. Мой отец оказался таким огромным и длинноногим, что наш стол рядом с ним представлялся игрушечным.
Он съел всю кукурузу и всю фасоль, которые я разогрела, и похвалил меня:
— Очень хорошо! Хорошо готовишь!
— Северная Сова у нас и хорошо готовит, и хорошо пасет овец, а еще она умеет читать и уже совершила одно восхождение на Гору, — сказала моя мать. Поскольку хвалила она меня редко, голова у меня от гордости закружилась так, словно я в одиночку осушила целый кувшин вина. А она между тем продолжала:
