Ее голос звучал совершенно бесстрастно, будто, она говорила о социальном зле. Она поцеловала его, словно жертвуя тем, во что верила.
* * *
Холдейн смотрел, как последние выходили из кабинета: позднее других он приехал, позднее и уедет, только не вместе со всеми.
Леклерк сказал:
– Зачем вы меня мучаете?
Он говорил, как уставший от своей роли актер. Карты и фотоснимки покрывали стол вперемешку с пустыми чашками и пепельницами.
Холдейн не ответил.
– Что вы пытаетесь доказать, Эйдриан?
– Что это вы говорили о том, чтобы кого-то забросить?
Леклерк подошел к умывальнику в наполнил стакан водой из-под крана.
– Вы не любите Эйвери? – спросил он.
– Он молод. Я устал от культа молодости.
– У меня начинает болеть горло, когда я много говорю. Попейте воды тоже. Это помогает от кашля.
– Сколько лет Гортону? – Холдейн взял стакан, выпил и отдал обратно.
– Пятьдесят.
– Больше. Он наших лет. Он был нашим ровесником в войну.
– Многое забывается. Да, ему должно быть пятьдесят пять – пятьдесят шесть.
– Числится у нас на службе? – раздраженно спросил Холдейн.
Леклерк покачал головой:
– Он не годен. Прерванный стаж службы. После войны он стал работать в Контрольной комиссии. Когда Комиссия завершила свою деятельность, он пожелал остаться в Германии. Кажется, женат на немке. Он пришел к нам, и мы заключили с ним контракт. Мы бы никогда не могли позволить ему там оставаться, если бы он числился у нас на службе. – Он глотнул немного воды, осторожно, как ребенок. – Десять лет назад у нас было тридцать действующих агентов. Теперь только девять. У нас даже нет своих курьеров – тайных. Все, кто сидел сегодня за этим столом, знают. Почему никто не говорил об этом?
– Как часто он посылает донесения, сведения от беженцев?
Леклерк пожал плечами.
– Ко мне попадает не все, что от него приходит, – сказал он. – Ваши люди должны знать лучше. Рынок сокращается, как я понимаю, теперь, когда в Берлине закрыли границу.
– Мне приносят лучшие донесения. Это первое из Гамбурга за последний год. Я всегда думал, что он занимается чем-то иным.
Леклерк покачал головой. Холдейн спросил:
– Когда надо будет возобновлять контракт?
– Не знаю. Просто не знаю.
– Я думаю, его это сильно беспокоит. Ему полагается пособие, когда он выйдет в отставку?
– Это просто трехгодичный контракт. Никакого пособия. Ничего дополнительно. Он, конечно, может продолжать работать после шестидесяти, если будет нам нужен. Такое преимущество есть у тех, кто работает по контракту.
