Кому достанутся дома, Луиза? Кому достанутся земли, плавательные бассейны и теннисные корты, подстриженные зеленые изгороди и пластиковый рождественский олень, традиционный подарок компании? Ах, Луиза, Луиза, расскажи им, как поднять годовой доход, урезать расходы, как выдоить до последней капли священную корову гринго! Нам надо знать это прямо сейчас, Луиза! Сейчас, пока мы при власти, сейчас, пока иностранные инвесторы с нами еще заигрывают, сейчас, пока нас еще не начали клевать эти чертовы экологи с застланными росой глазами, вопить и сокрушаться по поводу их драгоценных дождевых лесов.
Все эти шепотки по поводу выплаты компенсаций, сложные маневры, тайные сделки – лишь эхо разлетается по коридорам. Канал будет модернизирован, расширен, чтоб принимать самые крупные суда… они планируют построить новые шлюзы… многонациональные корпорации предлагают колоссальные суммы за консультации, лоббирование, контракты… А тем временем Луизе закрывают доступ к новым файлам, и новые боссы тут же умолкают, как только она входит в офис, все, за исключением Дельгадо, разумеется. Бедный, честный, порядочный Эрнесто, он совершенно не в силах противостоять «новой метле», его просто мутит при виде их ненасытной жадности.
– Я слишком молода, черт побери! – восклицает она. – Слишком молода и слишком пока что жива, чтоб видеть, как прямо на глазах мое детство и все, что с ним связано, летит в мусорную корзину!
Она рывком выпрямилась на сиденье. Должно быть, задремала, положив голову на твердое плечо мужа.
– Что я только что сказала? – с тревогой спросила она.
Оказывается, ровным счетом ничего. Так, во всяком случае, утверждал разместившийся на заднем сиденье дипломатичный мистер Оснард. И с беспредельной вежливостью начал расспрашивать Луизу о том, что она думает вон о тех панамцах, переходящих канал по мостику.
В гавани Гамбоа Марк показывал мистеру Оснарду, как снять с моторки брезент и завести ее. Гарри стоял у штурвала моторки еще с тех дней, когда движение по каналу только зарождалось, но именно Марк умел лихо и быстро втащить ее на берег, разгрузить и правильно развести огонь для барбекю – правда, не без помощи развеселого мистера Оснарда.
Кто он такой, этот самодовольный молодой человек? Такой привлекательный и одновременно некрасивый, такой чувственный, веселый и вежливый? Что связывает его с мужем, кто для него мой муж? Почему этот чувственный молодой человек явно хочет для нас какой-то новой жизни? А Гарри, навязавший нам его сегодня, явно жалеет об этом и тяготится его присутствием? Откуда он так много знает о нас, почему чувствует себя в нашем обществе столь непринужденно, ведет себя так фамильярно, по-семейному, с таким знанием дела рассуждает об ателье и Марте, а также Абраксасе, Дельгадо и прочих наших знакомых? Неужели только потому, что отец его был дружен с мистером Брейтвейтом?
