Александр Исаевич Браудо: Очерки и воспоминания | страница 12
Тут мы подходим к главной загадке в жизни и работе этого человека. Многие себя часто спрашивали, в чем с е к р е т неотразимого влияния на людей, которым пользовался этот "скромный до застенчивости" человек, никогда ничем не блиставший, даже как будто ничем не выделявшийся. Была ли у него какая-то особая гибкость натуры, приспособляемость? Было ли это преднамеренное внушение, сознательное воздействие на чужую психику? Нет, все объяснялось, как единогласно заявляют все близко знавшие его:
"исключительно особым обаянием его личности, которая, - как сказал о нем покойный М. И. Ганфман, - "как-то покоряла и создавала вокруг себя совершенно своеобразные отношения". Какая-то исключительная благожелательность к людям. Гуманность, соединенная с внутренним достоинством и настойчивым отстаиванием того, что он считал хорошим и нужным.
Среди попыток дать ответ на поставленный выше вопрос следует отметить оригинальные замечания Д. А. Левина, сблизившегося с покойным А. И. в последние годы. "Настоящая оригинальность натуры А. И., - говорит он, заключалась в особенном сочетании свойств, которое выходило из всех общепринятых рамок и шаблонов, разбивало общепринятые подразделения людей на категории и "типы". Обыкновенно у людей, посвящающих себя общественной деятельности, самый "темперамент общественности" содержит в себе примесь шумливости, тщеславия, честолюбия. В жизни приходится часто мириться с тем, что личное честолюбие и тщеславие являются своего рода эгоистической лигатурой, которая придает прочность чистому золоту альтруистических стремлений и склонностей, образующих чистую с т и х и ю чистой "общественности" и позволяет чеканить из этого золота ходкую монету.
А. И. был весь в "общественности", насквозь общественный человек. Все его сердце постоянно билось общественным, {21} миpским интересом, мирскою печалью. Это было поистине золотое сердце, в котором самый тщательный химический анализ не открыл бы и капли неблагородной свинцовой примеси." ("Еврейская Мысль", научно-литературный сборник, Ленинград, 1926 г.).
Можно ли было сказать про А. И., что он принадлежал к тому типу "тихих" людей, который рисуется в образе человека "созерцательного, пассивного, уступчивого, неспособного на упорную борьбу?" Нет, абсолютно нет. "В нем поражала не только доброта, мягкость, но и неутомимая активность, настойчивость. Все в нем чувствовали также твердое, непреклонное чувство, отчетливое сознание своего человеческого достоинства. Достаточно было посмотреть на его открытое лицо, кроткое выражение глаз, чтобы убедиться, что у него нет ни малейшей надменной черточки, даже складки, в которой выражалось бы сознание своего превосходства или желание навязать его другим".