В начале вантоза Первый Консул вызвал к себе министра полиции. Поговорив о разных делах, он вдруг, как бы между прочим, заметил:
— Тут на имя Консулов пришло прошение из Шербура.
— Я знаю, гражданин Первый Консул, — ответил Фуше.
— Вы ознакомились с этим документом?
— Разумеется.
— И ваше мнение?
Фуше помедлил самую малость.
— Мне жаль этих людей. И по-видимому, вина их не соответствует тяжести наказания: они всего лишь ошибались в характере и пределах понятия «свобода».
«И понятия „собственность“, — про себя добавил Наполеон. Но вместо этого сказал совсем другое:
— Что же мы можем для них сделать?
«Ага, ты хочешь что-то сделать для них, — молнией пронеслось в мозгу Фуше. — И прощупывание твоего братца было наверняка подсказано тобой».
— Конечно, приговор несправедлив, — сказал он. — Но изменить его трудно… Пожалуй, даже невозможно.
Ему показалось, что во взгляде диктатора мелькнула тень недовольства.
— Однако мы можем его… ослабить, смягчить, — продолжал Фуше. — Их приговорили к изгнанию. Но почему оно должно быть столь суровым? В нашей власти изменить место ссылки и режим.
— Это разумно, — задумчиво произнес Бонапарт.
— Их можно сослать на свободное поселение, скажем, на остров Корсику…
Наполеон скривился. «Пустить козла в огород», — подумал он.
Фуше снова уловил его мысль.
— Или на остров Олерон.
— Пожалуй, — резюмировал диктатор.
— Тогда отдайте распоряжение.
— Считайте, что оно уже отдано. Составьте бумагу, а Консулы ее подпишут.
…23 вантоза[6] состоялось решение Консулов о перемене места ссылки для заключенных Шербурской крепости. Они переводились на свободное поселение на остров Олерон.
Но от принятия решения до проведения его в жизнь прошел срок не малый — почти два месяца. Бюрократическая машина Консульства действовала не быстрее, чем расхлябанный административный аппарат покойной Директории.
Все началось с того, что в конце вантоза правительственный комиссар Шербура известил узников форта «Насьональ» о переменах, которые в ближайшее время должны произойти в их судьбе. Это таинственное сообщение (никаких объяснений и уточнений не давалось) взбудоражило Буонарроти и его товарищей.
Неужели на этот раз подействовала их петиция? Чего же можно ожидать? Пересмотра приговора? Амнистии? Или, напротив, правительство готовит им новые, еще более суровые испытания?
