Теперь, когда моя голова находилась у стоп моего убийцы, я понял, что человек имеет право убивать людей. Правый - неправых.
Странное это было путешествие. В крытом брезентовом кузове грузовика светились красные точки сигарет. Несколько дней мы уже не говорили между собой по-польски.
- Дай прикурить.
- Але чортова дорога, трясе.
- Щоб тебе сильнiше не затрясло.
Кто-то насвистывал гайдамацкую песню. Кто в ушанках по случаю ранней весны, кто в бараньих шапках, несколько человек в немецких и несколько в польских полювках.
Даже оружие великолепно нас "приспосабливало". У нас было два ручных пулемета Дегтярева и скрыпач, настоящий, взятый где-то у бандитов или реквизированный в их "малине", выбрасыватель минометных снарядов собственной, уповской, работы. Мы были хорошо замаскированы. Я стал прикуривать папиросу. Сломал одну, вторую, третью.
- Легка тобi писана доля, наш пане сотнику, - послышалось из темноты. В этих словах я слышал неприкрытую враждебность.
"Кто это?" - подумалось мне.
- На, прикури, - поднес мне сосед сигарету. Я взял его руку за запястье. Почувствовал грубое сукно мундира. Может быть, это была немецкая шинель, не знаю, но я принял эту руку за дружественную руку судьбы. Я машинально поправил пояс с ракетницей. Это было единственное, кроме устного пароля, но разве можно докричаться сквозь пулеметный грохот в облаве, средство, говорящее о специальном назначении чоты.
"Ты должен убегать от облавы, как будто сам являешься провидныком Закерзонского Края. Если что, должен драться с нашими, как они. Ничего не поделаешь... - Майор замолчал и вдруг раскис. - Мать твою так!" - сказал он и взял меня за голову, покрытую потрепанной зеленоватой немецкой полювкой.
И майор остался. Со мной теперь только шофер. Теперь уже нет никого, кто бы соединял нас с родной частью, с родным языком, пожалуй, даже с самим собой, совершившим псевдоперевоплощение при помощи фальшивых документов. Я дотронулся рукой до кованного из металла бандеровского ордена. Я был заслуженным сотником с заученным на память прошлым.
"Докладывает бывший адъютант полковника Клима Сабура, командующего УП "Север". Сабур - это псевдоним Романа Клячковского из Станислава. Мне приходилось работать с ним еще до войны в Народной Торговле. В 1941-м я был арестован вместе с ним советскими властями. Вместе с ним меня освободили гитлеровские войска. Работал в Украинской вспомогательной полиции, потом при организации "Грона". Наконец мы воевали в УПА "Север" вплоть до рокового ноября 44-го (это была дата ликвидации Клима Сабура вместе со всем штабом; возможность очной ставки полностью исключена). Теперь я прорвался в округ "Сан", где получил сотню в курине "Смертоносцев". Теперь, после ликвидации "Смертоносцев", ищу связь с провидныком, так как у меня в чоте курьер из Вены со специальным поручением..."
