Она посмотрела на него благостным взглядом, как мать на ребенка, и тихо
ему улыбнулась и отвечала:
— О мой невинный Пруденций! Не хвали меня много, мне трудно слушать
твои похвалы. Будем более делать… станем спешить… не будем терять ни
минуты. Я сейчас возвращусь с Маремой домой и стану спешить, чтоб уложить
все мои вещи, а ты иди к матери, расскажи ей, что мы решились уехать отсюда
и там, вдалеке от людей, совершить то, что должно совершиться. Скажи от меня
вдове Ефросине, что дух мой полон участия к ней и к тебе и что я ничего так
еще не желала, как желаю того, чтобы увидеть всех вас в том положенье, к
которому все вы теперь наиболее сродны.
Сказав это, Мелита встала и пошла к селению, держа одною рукою за руку
Пруденция, а другою Марему, и так они дошли до того места, где тропы к домам
их разделялись.
Здесь Мелита опустила руку Пруденция; еще раз сказала ему, как он
должен говорить с своей матерью, и сама удалилась к себе вместе с Маремой, и
действительно обе женщины вместе всю ночь провели в том, что уложили в мешки
и в укладки все, что было ценного в доме Алкея. Все запасы были тоже
упакованы в корзины, а из прохладных ям достали меха с вином и сыры и все
это также приготовили к отправке. К рассвету все было готово, и на стене
большого покоя остался висеть на острой рыбьей кости один только широкий
пояс Алкея, убранный золотою чеканкою и драгоценными камнями, да простая
тростниковая дудка, в которую Мелита всунула свернутый туго в трубку
папирус, на котором пред самым рассветом успела начертать несколько строк.
В этих строках было сказано: — «Я получила свободу и не хочу потерять
ее снова, но меня посетило испытанье, которого я не могу избежать. Я надеюсь
однако, что дух мой сохранит свою силу и что любовную страсть, которая
зажглася в другом против моего желания, мне удастся смирить в нем с помощью
той же грубой природы, которой он подчиняет свой дух. Если я над всем этим
восторжествую, я отыщу путь к тебе и приду к тебе, чтобы окончить свой срок
на земле вместе с тобою, позабыв о себе и служа вместе с тобою другим, по
веленью того, чье священное слово зажгло в нас свет разуменья и веру в
вечную жизнь нашего духа».
Когда же Мелита вложила папирус в полый тростник, она залепила концы
его воском и повесила дудку на стену у драгоценного пояса и тотчас же,
обернувшись, увидала, что у дверей, с перстами на устах, стояла Марема.
