Ну, а слон? Неловкий, толстокожий.
Гиена? Гиена кормится падалью. Падаль – труп, почти труп, пустыня, останки старцев – возможно это? А павиан? Павиан – обезьяна, обезьяна притворяется, шутовски обезьянничает, естественно!
Значит, и это от меня ожидали? И, зная, что, невзирая ни на что, заберусь, подложили? Но яичко? Что означает яичко?
Я перевернул этикетку. Ах! Кукушкино!
Кукушкины яйца – коварство, измена, фальшь. Тогда что же? Броситься на него? Убить?
Но как, при всех этих бутылочках, скляночках, удушить безоружного старца?
А что делать с бородавками? Впрочем…
– Пи-и… – пропищал он носом.
Он зафукал, застонал и разразился совершенно соловьиной трелью, словно в нем была спрятана птичка, старческая, маленькая…
Это был конец. Тихонько, как попало, я побросал все коробочки и бумажки обратно в ящики, отряхнул колени и, перешагнув через лужу разлитых ароматных лекарств, сел на стул – не для того, чтобы продумать дальнейшие шаги, а просто в отчаянии и внезапном упадке сил.
Не знаю, как долго я сидел так.
Старец в расстегнутом мундире время от времени во сне шевелился, но это не выводило меня из оцепенения. Много раз я вставал и шел к Эрмсу, но лишь мысленно, в действительности же я не двигался с места. В голове у меня мелькнула мысль, что, если я буду продолжать сидеть, ничего не делая, только сидеть, то в конце концов они должны будут предпринять что-то в отношении меня, но я тут же вспомнил долгие кошмарные часы высиживания в секретариате и понял, что надеяться на это не стоит.
Торопливо, словно меня ждало что-то неотложное, я собрал бумаги и пошел к Эрмсу.
Он сидел за столом, делая какие-то пометки на бумагах, а левой рукой, не глядя, неловко помешивая чай.
Он поднял на меня голубые глаза. Было в них что-то неугомонное, и они весело заблестели, в то время как губы его еще продолжали что-то читать в документах. Казалось, он был способен радоваться любой вещи, совсем как молодой пес… Не из-за этого ли и не потому ли?.. Он прервал мою мысль, вскричав:
– Вы? Только теперь? Ну, я уж думал, вы совсем пропали! Так исчезнуть! Куда вы девались?
– Я был у адмирадира, – пробормотал я, усаживаясь напротив него. Я ничего не хотел сказать этим, но он, видимо, понял меня превратно и наклонил голову с оттенком шутливого почтения.
– Ого! – сказал он с удовлетворением. – Ну, ладно. Итак, вы не теряли времени даром. Что ж, от вас можно было этого ожидать.
– Нет, майор! – я почти кричал, привстав с кресла. – Прошу вас, не надо!
