– Эх, чтоб тебе подавиться радионуклидами! А ведь вампиры действительно сцапали Пупсика и Очаровашку. Не поверишь, прямо у эскалатора по правому борту! Скоро «Ковчег», похоже, совсем опустеет! А уж Третий трюм и подавно. И так днем, бывало, проплывешь из конца в конец весь коридор и живой души не встретишь.
– А откуда тебе известно, что случилось с девками? – задиристо спросил другой бражник. – Кто знает, может быть, они просто перебрались в другой трюм, чтобы там поискать счастья?
– Счастья… скажешь тоже! Счастье повернулось к ним задницей, браток. Сюзи видела, как их уволокли.
– Да не Сюзи, – поправил Корчмарь, взяв на себя роль арбитра в споре. – Мейбл. Это она все видела. Но я скажу так: что спившиеся шлюхи заслужили, то и подучили.
– Бессердечный ты все же. Корчмарь.
– Не буду спорить. Поэтому и кровососы на меня не льстятся. Но, если серьезно, ребята, оборотни и ведьмы чересчур вольготно себя чувствуют в Третьем. Совсем распоясались. Всю Спятницу глаз не сомкнул – караулил. Все, хватит, мое терпение кончилось – посылаю жалобу на Мостик.
– Да ладно тебе. Брось трепаться.
– Чтоб мне сдохнуть! Вот те крест. Корчмарь смиренно опустил голову и истово перекрестил левую сторону груди. Этот жест •окончательно убедил пьянчуг. Лопух закружил в обратном направлении и в сторону зеленого угла, постепенно удаляясь от стены. По пути он наткнулся на черный шар Кима, который совершал дозорный облет по периферии, прилежно перепрыгивая с одного каната на другой.
Впорхнув через зеленый люк, мимо проплыло нежное пышнотелое облако, дважды перечеркнутое поперек голубыми полосами – лифчиком и трусиками.
– Доброе утро, Лопух, – прозвучал мягкий голос. – Как поживаешь?
– По-всякому, – отозвался Лопух. Золотистая паутина распущенных волос едва ощутимой воздушной вуалью покрыла его лицо. – Я бросил пить, Сюзи.
– Не будь так жесток к себе, Лопушок. Себя надо жалеть.
Для работы – денек, Для безделья – свой срок. Забавляйся целый день, А другой проспать не лень. Так-то оно лучше.
– Знаю, знаю. Трудельник, Бездельник, Забавница и Спятница. Десять дней – земтябрь, двенадцать земтябрей – солнечник, двенадцать солнечников – звездник и так далее, и так далее – до бесконечности. Правда, с поправками, как мне говорили. Одно жаль – совершенно не ясно, что все эти названия означают.
– Ты чересчур серьезно ко всему относишься, Лопух. Тебе бы надо… О, Господи, какая киска! Ах ты, лапочка!
– Киссска! – большеголовое черное пятно, проносясь мимо, язвительно зашипело: – Я – сссамец!
