Сразу за кузницей на нее налетел резкий порыв ветра. Криста пригнула голову и устремилась к дому для женщин. Она успела отойти не слишком далеко, как вдруг разверзлись хляби небесные и ливень в одну минуту промочил ее до костей. Пошатнувшись от этого бешеного нападения, она оглянулась в поисках хоть какого-нибудь укрытия, увидела конюшни и побежала к ним. Едва вошла в помещение, дверь крепко захлопнулась, и Криста вздохнула с облегчением. Шум бури возрастал с каждой секундой. Внезапный удар ветра в стену из толстых досок заставил девушку отойти подальше от входа. С ее юбки лилась вода. Она наклонилась, чтобы выжать подол, но тут через все небо полыхнула молния и раздался такой удар грома, что Криста на мгновение оглохла, а огненная стрела молнии за окном, ставня которого сорвалась с задвижки, почти ослепил ее. Ошеломленная Криста стала растерянно оглядываться по сторонам. Услышав ржание лошади, а вслед за этим мужской голос, успокаивающий животное, она направилась в дальний конец конюшни. Криста думала остаться незамеченной, ее подбадривало само присутствие другого человека, но вышло совсем наоборот. Едва Криста приблизилась, мужчина обернулся. При очередной вспышке молнии она. разглядела его черты, словно вырезанные на прекрасном камне.
— Кровь Господня! Это прозвучало как мольба о спасении.
— Прошу прощения, меня застала гроза. До женского дома было слишком далеко.
Слова упали между ними, словно камешки в воду, и наступило молчание. Воздух казался насыщенным странным запахом, от которого у Кристы пробежали по телу мурашки.
Хоук отступил от жеребца, которого удерживал. Какой смысл пытаться успокоить лошадь, если он не может успокоить самого себя? Весь день он держался вдали от этой женщины, гонял себя и своих мужчин на тренировочном поле и на охоте. Несмотря на все ухищрения, она не выходила у него из головы, и тогда Хоук решил отослать ее к своему зятю с подходящим эскортом и с письмом, в котором будет задан вопрос о том, что происходит с его отсутствующей невестой. Все дело в потворстве Вулфа, пусть он во всем и разбирается. А теперь вот она, прямо перед ним, влекущая к себе так, как влечет глоток холодной воды иссохшего от жажды человека. Опасная, как та гроза, что свела их вместе… опять.
Вулф сказал бы, что это проделки Локи[5]. Бога озорства, искусного в насмешках над незадачливыми сынами человеческими. Что ж, это объяснение не хуже любого другого.
— Подойди ко мне.
