Пегий с Косым доставили гостя прямо к капитану, бережно придерживая с двух сторон при этом у них еще хватало рук, чтобы помахивать вытащенными из-за поясов топориками.
— Привезли, Хозяин, — доложил Пегий. — Просится до Восточного Архипелага, обещает отработать. Нурло! А имячко-то! Ни одному честному хадру не выговорить!
Капитан — или хозяин? — осмотрел свое новое приобретение.
— Здоровый, — вынес он вердикт, — но тощий.
— Может, за борт? — заметил тип с выдающимися зубами.
— К чему разбрасываться добром? Откормим, — возразил четырехрукий со шрамом на голове.
— Что-то ты, Лысак, сегодня добрый.
— Будешь добрый… Твоя команда не чистит нужники…
— Нужники, ха! Это дело — не для охотников!
— Заткнул бы ты, Зубастый, пасть… А то окажешься в этом самом нужнике. Расчавкал?
Капитан, казалось, не обратил внимания на перепалку своих помощников. Он по-прежнему разглядывал Блейда, потом вдруг шагнул вперед, ткнул его о грудь кулаком и изрек:
— Носач! Команда Лысака! Три дня кормить, потом — на работу.
Развернувшись, он проследовал к кормовой надстройке и скрылся за маленькой дверцей.
Лысак, бросив торжествующий взгляд на Зубастого, тут же заорал:
— Храпун, сюда!
«Боцман» с бакенбардами подскочил к нему.
— Этого — Носача — во второй кубрик в койку — и жратвы от пуза! Что б через три дни был на ногах!
Потом он шлепнул Зубастого по спине, и оба скрылись за той же дверцей, что и капитан.
Храпун выпятил грудь, подбоченился и замотал бакенбардами. Теперь он был здесь главным начальником.
— Пегий и ты, Крепыш… — от группы матросов подбежал дюжий малый. — В наш кубрик, он легонько хлестну Блейда по ноге линьком, в койку Пузана, который помер третьего дня. Отпускать только в нужник! И по миске каши с мясом четыре раза в день!
Блейд понял, что его бессовестно спускают по инстанциям, однако возражать не стал. Во-первых, в том моральном состоянии, в которое погрузили его доктрины дзен-буддизма, сии возражения не могли быть подкреплены увесистыми аргументами кулаков. Во-вторых, прежде, чем затевать скандал, стоило заглянуть в обещанную миску с кашей — велика ли она и сколько там мяса. Наконец, он не потерял надежды на пиво.
***
Миска была велика. Блейд опростал ее в пять минут, запил теплой горьковатой жидкостью, действительно напоминавшей пиво, и завалился в койку. Он провел в лежачем положении два дня, отлучаясь только по нужде — под бдительной охраной Крепыша и Пегого. Все остальное время он ел, пил и спал, почти не обращая внимания на то, что происходит в кубрике. Изредка пробуждаясь, разведчик обводил сонным взглядом низкий потолок, приткнувшиеся вдоль стен топчаны да длинный невысокий помост посреди каюты. Он видел мохнатые спины, согнувшиеся над этим подобием стола, слышал азартные выкрики и негромкий стук. Похоже, там шла игра. В кости? В карты? Веки его смыкались, он снова засыпал.
