И МЮРРЕЙ ДУГЛАС МНЕ НЕ ОСОБЕННО СИМПАТИЧЕН.
Он поучал меня с воодушевлением только что освободившегося заключенного (и ужасные быстро приготовленные закуски были такими же, как и в тюрьме) и решил заказать голубую форель.
- Какое вино мне принести вам? - спросил старший официант.
- Никакого, - коротко ответил Мюррей... я выпью апельсинового сока.
Он зажег сигарету и откинулся на спинку кресла.
Оба критика за соседним столиком сменили тему. Мюррей сначала едва прислушивался к ним, но когда он понял, о чем они говорили, он навострил уши.
- Чего вы ждете от этого Дельгадо? Ральф - вы же знаете, что это тот аргентинец, которого зацепил Близзард?
- О, этот человек не так плох, это установлено точно, - ответил Хестон-Вуд. - Вы не видели как он встал на ноги а Париже вместе с Жан-Полем Гаррижо? Насколько я помню, это называлось "Три раза в раз".
- Нет, я этого не видел, но сообщения об этом от меня тоже не ускользнули, - хрюкнул Барнетт.
Хестон-Вуд рассмеялся.
- Да, я знаю, что вы написали о "Знакомствах".
- Послушайте, Ральф, что собственно значит вся эта чушь? осведомился Барнетт. - Театральная пьеса есть театральная пьеса и существует автор, который ее написал. Но, насколько я слышал, речь здесь идет не о театральной пьесе. Существует про южноамериканец, который будто бы является серьезным авангардистом, он позаботился о том, чтобы перетянуть на свою сторону Близзарда и других финансистов и повсюду собирает бездельников, бывших знаменитостей и уволенных по сокращению штатов актеров из различных закоулков, потому что не один разумный человек не согласится с этой бессмыслицей.
Мюррей почувствовал, как по его лбу покатился пот.
- Пат, иногда вы действительно преувеличиваете с этим вашим театром для Расс. Вы еще никогда сами не видели работу Дельгадо, но, несмотря на это хулите ее, - Хестон-Вуд отпил глоток вина. - Пьеса с Гаррижо в главной роли была для меня самым великим театральным чудом со времен Года.
- И, несмотря на это, она не имела успеха, - констатировал Барнетт.
- Верно. Ну, в конце-концов, Гаррижо покончил самоубийством.
- Да, но почему пьесу после этого больше не ставили? Почему ему не подобрали замену?
- Потому что пьеса была написана для определенного актера. Замена все разрушила бы. Эта идея - уже кое-что для нас. Только вы не хотите ничего признавать.
- Ну, ну, я не знаю. Несколько лет назад здесь был Сароян, вы его еще помните? Он делал что-то подобное в Мировом Театре, но что из этого вышло? Бессмыслица! - Барнетт налил себе стакан вина. - Поставили актеров на сцену, дали им несколько предложений, развили общую работу в диалогах и назвали результаты этого пьесой для сцены. Но как из этого мог получится шедевр, если все это было сделано второклассными людьми? Я не могу в это поверить, Ральф. Лучшим из актеров все еще является Мюррей Дуглас и вы, так же, как и я, хорошо знаете, что в Лондоне не существует ни одного постановщика, который принял бы к себе этого старого пьяницу. У него никогда не было большого таланта - только красивое лицо.
