— Поесть бы… — жалобно сказал мой неожиданный спутник. — Как думаешь, сколько стоят две больших булки с медом и специями?
— Четыре серебряных кроны, сиречь двенадцать талеров, — не задумалась я.
— Я заплачу, — самоуверенно предложил мой компаньон.
— Чем? — хмыкнула я. — Долговой распиской? Нет, дражайший месьор, мы ни за что платить не будем, ибо пока пребываем в бедности и вне закона. Я собираюсь пойти на преступление и украсть для нас что-нибудь съедобное.
— Ты не можешь! — искренне возмутился он.
— Могу, — я встала. — Могу и сделаю, как подобает верной подданной. Вставайте, мой господин. Ступай через двор, ни на кого не обращай внимания. Все так заняты, что тебя, скорее всего, тоже не заметят. На улице свернешь направо, спрячешься где-нибудь под аркой и подождешь меня.
— Это ужасно, — обескуражено пробормотал светловолосый. — До чего мы докатились — до грабежа!
— Иди, — я легонько подтолкнула его к покосившейся двери сарая.
Я оказалась права — занятые своими хлопотами подмастерья булочника едва глянули в сторону выбравшегося из пристройки человека в потрепанном дворянском костюме. Он благополучно дошел до калитки, открыл ее и исчез из виду.
Мне пришлось обождать, пока не появится намеченная жертва. Волочивший огромный железный противень мальчишка выглядел слегка туповатым, и, когда внезапно появившаяся рядом с ним девица бесцеремонно схватила с подноса не две, а целых четыре булки, только рот раскрыл от удивления.
— Хозяин разрешил, — быстро проговорила я. Подмастерье растерянно моргнул, а я поспешно выскочила прочь со двора.
Добычу мы сжевали, сидя на ограждении испускавшего тонкую струйку фонтана, и запили холодной водой из бесплатного уличного источника. Я оглядывалась, пытаясь сообразить, в какую часть города нас занесло, и пришла к выводу — мы в Дакостре, полуденном квартале мелких лавочников и торговцев. Местечко тихое, небогатое, считающееся приличным и законопослушным. Если не наткнемся на гвардейский патруль или особо бдительного горожанина, мы пока в безопасности.
— Теперь, ваша милость, — по возможности бодро начала я, — настало время всерьез задуматься. Мы — никто. Возможно, официально нас больше не существует. Мы умерли прошлой ночью. Чем заняться двум покойникам в Бельверусе?
— Поражаюсь, как у тебя хватает силы духа смеяться, — с откровенным удивлением заявил мой спутник.
— Это потому, что мне страшно, — честно призналась я. — Но моя матушка всегда повторяла: не давай страху завладеть собой. Лучше смеяться над собственными бедами, чем рыдать и твердить, что все пропало. Итак, ваше высочество, умолкаю и внимаю вашим предложения.
