Примерно раз в неделю — в субботу или воскресенье — она ходила к «мужу». Мне было запрещено там появляться. По ее словам, они с Кириллом обычно пили чай, играли в карты и трепались. Эти визиты не вызывали у меня подозрений. О нем она отзывалась пренебрежительно: «Пустой малый», «Нарцисс», «Босяк», «Хлюст». Иногда я даже заступался за него.
Три вечера в неделю Лера проводила на подготовительных курсах. Она относилась к занятиям очень серьезно — конспектировала лекции, аккуратно выполняла домашние занятия, писала контрольные, сочинения.
И все-таки меня не покидала странная неуверенность и беспокойство. Особенно стала тревожить меня ее крепнущая дружба с дочкой хозяйки квартиры — Эллой — высокой, красивой блондинкой, двигающейся с замедленной грацией, с очень изящной фигурой, красивым бюстом, с «загадочными» меланхоличными темно-серыми глазами. Элла любила выпить, и я боялся, что она заразит Леру этой пагубной, опустошающей душу страстью. Однажды в минуты откровения ее мать под строжайшим секретом рассказала о страшной драме, которая несколько лет назад разыгралась в их доме.
— Чье-то проклятие довлеет над нами, — грустно сказала она, вытирая белым платочком глаза. — Мы уже никогда не будем счастливы.
Об этой печальной истории я коротко расскажу. Мне кажется, она должна была стать для меня самого знаком беды, предупреждением. Но не стала. Меня мучила бессонница, дурные предчувствия.
Их дружба началась с невинного, казалось бы, увлечения яркими заграничными журналами мод, которые во множестве приносила Элла — она работала где-то художником-модельером. Вначале меня даже радовала эта дружба. Элла производила впечатление вполне серьезной, добропорядочной женщины. Она была разведена — ее маленькая дочь жила у родителей бывшего мужа. Однажды, когда я пришел из института, я застал Эллу и Леру на кухне весело болтающих, с разгоряченными лицами и блестевшими глазами. На столе стояла бутылка вина, пустая сковородка, две тарелки с огрызками мяса и пепельница, полная окурков. А надо заметить — я органически не выношу табачного дыма. Я поморщился и довольно кисло поинтересовался, по какому поводу пиршество.
— По поводу царства божьего внутри нас, — рассмеявшись, сказала низким хрипловатым голосом Элла. Лера переводила взгляд с Эллы на меня.
— То есть? — поморщив лоб, спросил я.
— Я собрала в нашем сквере шампиньоны, — с вызовом сказала Лера. — Мы пожарили их и решили отметить событие. Чем ты не доволен?
