— Боже! — простонал я, наконец, очнувшись.
— Франк Генникер! — произнес надо мной мягкий, но твердый голос.
Я открыл глаза и увидел м-с Рейхардт. Она стояла возле меня.
— Вы должны покориться воле Божьей! — сказала она.
— Но это жестоко, это измена! — говорил я, глядя на удаляющуюся лодку.
— Да, это жестоко, но мы должны предоставить их Божьему суду. Могут ли они ожидать от Него милосердия, когда сами не были милосердны к другим! Скажу вам откровенно: я нахожу, что нам лучше здесь, на этом пустынном острове, чем там, в лодке, с этими людьми. Они увезли с собой семена раздора, беспечности и невоздержания, а предприятие их требует величайшей осторожности, спокойствия и согласия. Им трудно надеяться на благоприятный исход. Я давно уже думаю об этом, с той самой минуты, как они нашли бочонок с ромом. Мне тогда же пришло в голову, что это поведет к их погибели. Богу угодно было, чтобы они оставили нас здесь, и поверьте мне, — все к лучшему!
— Но мне надоело здесь жить! — воскликнул я и опять с отчаянием взглянул на удаляющуюся лодку. — Мне так хотелось уехать, а они покинули нас и всю провизию захватили! Даже рыбу из запруды и ту взяли! Мы умрем с голоду!
— Надеюсь, что нет! — ответила она. — И даже уверена, что нет. Мы должны работать и надеяться на Бога!
Но я не слушал ее. Сердце мое разрывалось. Я рыдал, закрыв лицо руками.
— Все уехали! Никого не осталось, кроме вас и меня!
— Нет, с нами есть еще один!
— Кто же?! — воскликнул я, поднимая глаза к небу.
— Бог, который всегда с нами!
Я слышал ее слова, но слишком был растерян, чтобы вполне понять смысл того, что она говорила. В голове моей был какой-то туман. Через несколько минут я снова услыхал ее голос.
— Франк Генникер! Встаньте и выслушайте меня!
— Мы умрем с голоду! — простонал я.
В ту самую минуту, как я произносил эти слова, один из альбатросов прилетел с моря; он держал в клюве большую рыбу. М-с Рейхардт отняла ее у него, подражая тому, как делал это я, и самец снова улетел за другой. Вслед за тем прилетели еще две птицы, также с рыбами в клюве, и м-с Рейхардт опять отняла у них добычу.
— Посмотрите, как несправедливо и неблагодарно то, что вы сейчас сказали! — заметила она. — Птицы кормят нас, подобно тому, как вороны кормили пророка Илью в пустыне, — а вы только что усомнились в доброте и милосердии Божьем.
— Голова моя, голова! — закричал я. — Она горит! Какая-то тяжесть давит ее! Я ничего не вижу!
Действительно, это было так. Волнение вызвало прилив крови в голове, и я быстро терял сознание. М-с Рейхардт стала на колени возле меня, но, увидев, что я лежу почти без чувств, вскочила, побежала в хижину за тряпкой и, смочив ее ключевой водой, стала прикладывать ее к моей голове и вискам. Я оставался около получаса в этом положении. Она продолжала смачивать мне голову, и мало-помалу я стал приходить в себя.
