— Ужасно потерять наш хлеб таким образом, — сказал я.
— Мы найдем для вас хлеб, и довольно твердый, — со смехом ответил лейтенант, — твердый, как кремень.
— Значит, мы просим у вас хлеба, а вы дадите нам камень, — возразил ему Том, — это противно Священному Писанию.
— Верно, но все писания на свете не помогут наполнить фрегат матросами. И в конце концов, что за беда годик-другой послужить королю и набить карманы призовыми деньгами? Что, если вы сделаетесь волонтерами?
— Позвольте нам на полчасика отправиться на берег, чтобы обдумать все, — попросил я.
— Нет, вас отговорят; но я даю вам время до утра, и тогда один-то у меня останется.
— Очень благодарен за себя, — ответил Том. Старший лейтенант улыбнулся и ушел.
— Ну, Джейкоб, мы попались, — сказал Том, — поверь мне.
— Да, — ответил я, — если только нам не удастся отправить письма твоему отцу или Драммонду, который, я уверен, помог бы нам. Но малый, давший совет лейтенанту, сказал, что фрегат отойдет завтра.
— Вот он, поговорим с ним.
Но помощник отказался ответить, когда именно отойдет фрегат, отказался даже заплатить нам две гинеи, под предлогом, что он обещал эти деньги яличникам, а теперь мы сделались матросами военного судна, и, следовательно, яличники исчезли.
— Я думаю, нам нет спасения, Джейкоб, — сказал Том. — Но лично мне все равно. Мне хотелось посмотреть свет, и, может быть, теперь это будет так же хорошо, как и в другое время. Но за тебя я страдаю, Джейкоб.
— Все вышло по моей вине, — ответил я.
Вскоре старший лейтенант прислал нам вкусный обед и по стакану грога; и то и другое мы уничтожили между двумя пушками. У нас было немного денег, мы купили у матросов несколько листов бумаги; я написал м-ру Драммонду и м-ру Тернбуллу, а также Мэри и старому Тому, прося их выслать нам платье в известный пункт, в том случае, если нас не отпустят. Том также написал своей старой матери и в утешение ей обещался ничего не пить. Поручив отослать наши письма, мы пошли, легли под палубой и скоро крепко заснули.
Мы остались на фрегате, потому что первый лейтенант не отпустил нас.
Через два дня утром мы бросили якорь в Доунсе, и там я получил письма от м-ра Драммонда и Тернбулла, в которых говорилось, что они немедленно начнут хлопоты в адмиралтействе для освобождения нас. Тому передали письмо от матери и отца. В Доунсе же на наш фрегат явился капитан Маклин, человек решительный, твердый, никогда не изменявший своих приказаний, которые давал, употребляя в них слова «мне нравится». «Мне нравится, чтобы меня слушались», — говаривал он, например.
