— «Сделаться одним» при помощи пастора? Только где пастор?
— Я похожу на проповедника, — ответил Том, который греб на носу. — Ты хороший клерк, а я позади тебя, как священник позади причетника.
— Недурно сказано, — заметил джентльмен, совершение забытый нами во время разговора.
— Яличник был бы дурным проповедником, сэр, — ответил Том.
— Почему это?
— Потому что он всю жизнь смотрит в одну сторону, а направляется в другую.
— Очень, очень хорошо. Редко услышишь такие ответы в ялике. Возьмите это, — сказал джентльмен, бросив Тому полкроны.
— Благодарю, сэр, желаю, чтобы, когда мы встретимся снова, у вас было не больше разума, чем теперь.
— Что вы хотите сказать?
— Я желаю, чтобы у вас не было достаточно разума, чтобы беречь деньги.
— Я думаю, вы находите, что этого добра у меня мало?
— Какого добра, сэр? Ума или денег?
— Ума, мой милый.
— Нет, сэр, я думаю, что у вас есть и то и другое. Вы только что щедро заплатили за остроумие, а вряд ли вы сделали бы это, если бы у вас не было лишних денег.
— Но я говорил о своем собственном уме.
— Ни у одного человека нет своего ума: если он заимствует его — этот ум не принадлежит ему; если он скрывается в его голове, он получил его от своей матери; значит, опять таки это не его собственный ум.
Подле пристани Лондонского моста джентльмен вышел и заплатил мне деньги.
— До свидания, мой милый, — сказал он Тому. Нас позвал смуглый, плотный, низкорослый молодой человек, который еще с лестницы кричал:
— Эй вы, лодочники, хотите хорошо заработать? — На наш утвердительный ответ он продолжал: — Переправьте меня в Грейвзенд, если не боитесь соленой воды.
— Это не близко, — ответил Том, — и в соленой воде нам нужно заработать на соль к похлебке.
— Заработаете, и в придачу заработаете еще по стакану грога.
Мы сговорились отвезти его за две гинеи, снесли вниз его багаж, уложили вещи в ялик и пошли с отливом. Наш наниматель оказался очень болтлив, и мы скоро узнали, что он был помощником корабельного мастера на сорокаорудийном фрегате «Имморталите» note 36, который должен был отойти на следующее утро. Вот показался фрегат, синий вымпел которого гордо развевался. Дул сильный ветер; поднимались большие волны, и в наш ялик хлестала вода. Благодаря тяжелому ящику нанимателя он так сильно погрузился, что мы боялись утонуть. Когда мы подошли к судну, к ящику привязали веревку, и матросы стали вытягивать его из! ялика, корабельный катер подошел близко, и, не знаю, случайно или умышленно лоцман, который управлял им, натолкнулся на нас; ялик треснул, и нам грозила опасность быть раздавленными между катером и боком фрегата. Однако моряки в катере оттолкнулись веслами и подхватили нас, но наш ялик затонул и поплыл к корке фрегата.
