– Кристобаль,– крикнул он,– скажи Сантьяго Насару, что мы его ждем здесь, чтобы убить.
Кристо Бедойя мог бы оказать ему эту милость – помешать совершить преступление. «Если бы я умел стрелять из револьвера, Сантьяго Насар остался бы жив»,– сказал он мне. Но сама мысль об этом показалась ему чудовищной – столько он наслушался о сокрушительной мощи стальной пули.
– Учти, у него «магнум», который насквозь пробивает мотор,– крикнул ему Кристо Бедойя.
Педро Викарио знал, что это неправда. «Он не носил при себе оружия, если не был одет для верховой езды»,– сказал он мне. И все же такую возможность он предвидел, когда решился отмывать честь сестры.
– Мертвецы не стреляют,– крикнул он Кристо Бедойе в ответ.
Тут на пороге показался Пабло Викарио. Такой же бледный, как и брат, только одетый в свадебный пиджак и с ножом, обернутым в газету. «Если бы не это,– сказал мне Кристо Бедойя,– их бы не различить». Из-за спины Пабло Викарио выглянула Клотильде Армента и крикнула Кристо Бедойе, чтобы он поторапливался, потому что в этом тухлом городишке один он – мужчина и он один может помешать трагедии.
То, что произошло затем, произошло на глазах и при участии всего города. Расходившийся из порта народ насторожился, услыхав крики, и стал занимать места на площади, желая увидеть преступление своими глазами. Кристо Бедойя спросил нескольких знакомых о Сантьяго Насаре, но никто его не видел. У дверей Общественного клуба он столкнулся с полковником Ласаро Апонте и рассказал ему о том, что произошло в лавке Клотильде Арменты.
– Не может быть,– сказал полковник Апонте,– я же послал их спать.
– Я только что видел их с ножами, какими забивают свиней,– сказал Кристо Бедойя.
– Не может быть, я отобрал у них ножи перед тем, как отправить спать,– сказал алькальд.– Должно быть, ты видел их до этого.
– Я видел их две минуты назад, и у каждого было по ножу, каким забивают свиней,– сказал Кристо Бедойя.
– Ах, черт возьми,– сказал алькальд,– значит, они сходили за другими!
Он пообещал тотчас же заняться этим делом, но прежде зашел в Общественный клуб сказать, что придет вечером на партию домино, а когда вышел оттуда, все уже было кончено. Кристо Бедойя тогда допустил свою единственную, но роковую ошибку: решив, что Сантьяго Насар в последний момент передумал и пошел к нам завтракать, не переодевшись, он отправился за ним туда. Он пошел напрямик, берегом реки, и всех, попадавшихся ему по дороге, спрашивал, не видели ли они Сантьяго Насара, однако никто его не встречал. Кристо Бедойя не встревожился: к нашему дому можно было пройти и другими путями. Проспера Аранго, проехавшая в наш городок из столицы, стала умолять его сделать что-нибудь для ее отца, который умирал сейчас в пристройке,– мимолетное епископское благословение на старика не подействовало. «Я видела его, когда проходила мимо,– сказала мне сестра Маргот,– краше в гроб кладут». Кристо Бедойя задержался на четыре минуты – посмотреть больного и пообещал вернуться позднее, принять срочные меры, потом еще три минуты он потерял, помогая Проспере Аранго отвести больного в комнату. Когда же он вышел на улицу, то услыхал: с той стороны, где находилась площадь, кричали люди и будто разрывались ракеты. Он побежал, но ему мешал неплотно прилаженный к поясу револьвер. Завернув за угол, Кристо Бедойя узнал по спине спешившую впереди мою мать с сынишкой, которого она тащила за руку чуть ли не волоком.
