Владимир Борисович оглядел ее скулы, а затем и глаза — Анжелика сняла темные очки, в которых добиралась до управления. Глаза у нее, надо сказать, сильно уменьшились в размерах.
— Вот… — тихо сказала она, виновато взглядывая на его лицо. — Я об этом вам и говорила по телефону… Вы-то меня узнали?
— А что это такое? — спросил он, быстро вынимая изо рта сигарету и разглядывая Анжелику с профессиональным любопытством. — Что — опять на вас хулиганы напали?
— — Что значит — опять? — Она осторожно присела на стул, поморщилась — огромные синяки на бедрах разом заныли.
— А как же история с бриллиантами? — сощурился он.
— Так это когда было… — Девушка раздраженно передернула плечами. — В этот раз все вообще необъяснимо, меня не ограбили. И я не знаю, что это был за тип… Какой-то сумасшедший.
— Расскажите!
И когда она вкратце рассказала все, что случилось вчера вечером (за исключением того, как она ждала на Тверской свою спасительницу), он заметил:
— А это вообще очень серьезно.
— Да?
— А то как же. Сами подумайте — мужа вашего кто-то убил, вас избили… И что — не намекнули, за что бьют?
— Ни словом… Да он вообще не слишком-то много разговаривал.
— Но все-таки что-то он говорил? Или все молча проделал?
— Я ничего не помню. Обалдела от страха, когда он мне рот зажал…
— А денег не требовал? Может, что-то забрал?
— Нет, нет! Я сама ничего понять не могу. Но это не вор. Скорее — сумасшедший, клинический псих…
— Следил за вами? Не видали его в городе? — сыпал вопросами Владимир Борисович. — А кстати, куда вы ездили?
— В центр. Нет, я его не замечала раньше.
— Могли и не заметить.
— Могла… — вздохнула она. — Лучше бы я заметила, куда он от меня побежал…
— А кстати, — он запалил новую сигарету, — на машине он был, нет?
— Откуда же мне знать? Я в окно не выглядывала… Я… — Тут она запнулась, уставившись на Владимира Борисовича диким взглядом. — Ой, кажется… Вы знаете, вчера днем кто-то звонил в мою дверь. Я была дома, да… Но я не открыла, даже не спросила, кто там. И это был он!
— Откуда это вам известно? — Он смотрел на нее внимательно, но без воодушевления. Она разозлилась: «Ничем его не проймешь! Ни кассетой, ни алиби, ни моими догадками, ни свидетелями в казино…» Ее давно уже не покидало странное и неприятное ощущение, что все, что бы она ни делала, что бы ни говорила этому человеку — не идет ей на пользу. Она его не понимала. Она его боялась.
— Я, правда, сама его не видела, но мне описала его девочка во дворе, — пояснила Анжелика, стараясь держаться бесстрастно. — Я, конечно, испугалась, что кто-то мне звонил в дверь, и потому спросила девочку, не видала ли она кого незнакомого у нашего подъезда. И она мне его описала! Точно! Я только теперь поняла… Он, знаете… — Анжелика не смогла сдержать рвущегося наружу возбуждения и торопливо, взахлеб, выпалила:
