— Это безумие!
— Более того, он уверяет, что не кончал жизнь самоубийством, а умер насильственной смертью.
Элен Дюваль нервно засмеялась, но тут же взяла себя в руки и добавила ледяным голосом:
— Неужели полиция верит всем этим глупостям?
— Понимаю ваше удивление. Но этот инцидент стал косвенной причиной, побудившей меня заинтересоваться этим делом. Я изучил материалы расследования в жандармерии…
— Неужели вам разрешили их посмотреть?
— В этом нет ничего необычного, различные службы полиции всегда взаимодействуют.
— Ах вот как!
— Я изучил отчеты, просмотрел фотографии того времени и был удивлен некоторыми несовпадающими деталями. Например, я не понимаю, каким образом ваш сын, бросившись с моста, при падении на землю оказался в одних трусах и майке. Почему остальная одежда была разбросана вокруг него в полном беспорядке? И почему при таких обстоятельствах не произвели вскрытия?
Элен с отрешенным взглядом сделала глоток виски. Внезапно она расслабилась, ее руки перестали дрожать. Мишель подумал, что она выпила больше, чем следовало.
— А вы спросите это у жандармерии, — усмехнулась она.
— Обязательно спрошу. Но неужели вас это не шокировало?
— В момент трагедии у меня было полно других дел, чтобы еще интересоваться следствием. Это было огромное горе, понимаете, инспектор? Кстати, мой муж так и не смог этого пережить. Он скончался через несколько месяцев.
Мишель медленно потягивал виски и одновременно изучал комнату, он часто так делал во время допросов. С одной стороны, этот прием позволял ему застать собеседника врасплох, с другой — давал возможность лучше прочувствовать атмосферу. Вокруг высились этажерки, заставленные книгами, стены были облицованы деревянными панелями, поблескивал паркет. Все это придавало комнате уют и напомнило ему обстановку английского клуба.
Внимание Мишеля привлекли фотографии молодого человека, похожего на Тома. Тем не менее это был не он.
— Это Пьер, мой младший сын, — пояснила Элен Дюваль.
— А у вас нет фотографий Тома?
— Я не могу на них смотреть. Это слишком тяжело.
— Понимаю, — согласился Мишель, зажигая сигарету. — Расскажите, каким был ваш сын.
Элен отвела взгляд и стала крутить стакан в руках.
— Это был чудесный ребенок, безупречный, веселый, всегда готовый рассмеяться. К тому же он хорошо учился.
— У него было много друзей?
— Кто-то был, но я их плохо знала.
— А была ли у него подружка?
— Нет!
По тому, как Элен ответила, Мишель понял, что она лжет, но пока не стал акцентировать на этом внимание.
