После «февральского инцидента» прошлого года кабинет и верховное командование уступили требованиям правых сил о проведении более милитаристской политики. Они с сомнением поглядывали на Россию, сравнивая суровый сибирский край с богатыми сочными землями Центрального Китая, и соблазнялись перспективой господствующего положения на Дальнем Востоке. Они выбрали Китай и приступили к подготовке военного удара, который, как они надеялись, сделает Японию величайшей страной на Дальнем Востоке. Шокированный этой экспансионистской политикой, явно продиктованной генеральным штабом, Одзаки увидел в этом яркое проявление японского национализма. Он был полон решимости бороться против этого плана, который, как он считал, лишь втянет Японию в бесплодный конфликт и может привести к мировой войне.
Самым искренним образом он советовал правительственному комитету отказаться от, как он выразился, «политики, основанной на кошмаре, и военной операции, разработанной идиотами, которые не могут или не хотят трезво взглянуть на катастрофические последствия своей неумелой работы». (Из показаний Одзаки на суде. — О. М.) Члены комитета безучастно выслушали его, поблагодарили за совет, даже высказали ему комплимент за искренность, но выразили сожаление, что политическая линия кабинета уже стала оперативным планом. Реализация этого плана зашла слишком далеко, чтобы ее можно было приостановить, даже если бы они этого захотели, но они этого и не хотят.
Недовольный и огорченный, Одзаки попросил Зорге собрать всю группу, чтобы заслушать и обсудить новость. Зорге не хотелось этого делать. Последнее время они достаточно много рисковали в поисках «недостающего звена», и собрание всех членов группы могло бы накликать беду. Одзаки продолжал настаивать. Он чувствовал потребность в сочувствии этих людей, единственных, к кому он мог обратиться в минуту, когда судьба его страны теперь приобретала какую-то мистическую неопределенность. Угадывая что-то в этом роде, Зорге согласился. В этот вечер Клаузен организовал импровизированную вечеринку в уединенной комнатке «Немецкого клуба». Когда все другие гости разошлись, он пригласил четырех коллег пообедать с ним внизу. После обеда они приняли приглашение Зорге выпить по рюмочке в его доме.
Уныние Одзаки наложило отпечаток на всех участников собрания. Вукелич, обычно отличавшийся остроумием, молчал, Мияги не щебетал, как всегда, Клаузен был весьма сдержан, только Зорге был во власти какого-то особого возбуждения. Убежденный коммунист, он произнес жаркую речь в ответ на сообщение Одзаки, речь, с какой красный командир обратился бы перед новой схваткой с врагом к своему полку, остановившемуся после упорных боев. Он говорил о задачах их группы, о будущем коммунизма, о том, что японская неудача в Китае создаст благоприятную почву для развития коммунистического движения на Востоке. Он подчеркивал, что, чем больше Япония будет увязать в Китае, тем меньше у нее останется возможностей напасть на Советский Союз.
