— Я отличаюсь от них.
— Телом — да.
— И умом. Их развлечения никогда меня не интересовали.
Олэн взглянул куда-то вдаль.
— Когда я был маленьким, я был таким же.
— Мне можно задавать вам вопросы? В первый раз мне разрешено разговаривать со взрослым таким образом.
— Конечно, сын мой.
— Почему мы называемся Наблюдателями?
— Я сам ломал голову над этим. Полагаю, что название вызвано грезами. Ключ к слову утерян в древности. Возможно, это название идет от фантастических существ, за которыми мы наблюдаем в наших грезах.
— Вы говорите, что эти существа фантастические? Они люди?
— Конечно.
— Что же тогда является реальностью? Это ограниченное пространство или открытые миры грез? — Рол настолько увлекся, что совсем перестал следить за своей речью и начал употреблять новые слова.
Джод Олэн подозрительно взглянул на Рола.
— У тебя незнакомый язык, сын мой. Где ты научился ему? И кто рассказал тебе об «открытых мирах»?
— Я.. я.., — запнулся Рол. — Я сам сочинил слова. Я предположил, что существуют открытые миры.
— Ты должен понять, что думать о существах из грез, как о реальности, это уже ересь. Машины для грез, я в этом убежден, основаны непростом принципе. Ты знаком с туманными хаотическими снами. Машины, определенно распределяя энергию, лишь проясняют и придают логический порядок этим снам. Но сны ограничены всего тремя сферами или мирами, в которых мы можем грезить. В свое время ты познакомишься с каждым из этих миров. Но никогда-никогда не обманывай себя, полагая, что эти миры существуют. Единственный возможный мир находится здесь, на этих уровнях.. Это — единственный мыслимый род окружающей среды, в которой может существовать жизнь. Благодаря грезам мы становимся мудрее.
— И сколько же времени, — решившись, спросил Рол, — существует наш мир?
— С начала Времени.
— А кто… кто его создал? Кто построил эти стены и машины для грез?
— Вот ты снова, сын мой, своими вопросами подбираешься к ереси. Все это существовало всегда. И человек был здесь всегда. Здесь нет начала и нет конца.
— Думал ли кто-нибудь о том, что снаружи уровней может существовать огромный мир?
— Я вынужден попросить тебя прекратить задавать подобные вопросы. Эта жизнь устроена хорошо, и она истинна для всего нашего человечества, для всех его девятисот человек. Вне этих стен ничего не существует.
— Могу я задать еще один вопрос?
— Конечно. При условии, что в нем будет больше смысла, чем в предыдущих.
— Я знаю, что этот мир огромен: такое впечатление, что в нем когда-то жило гораздо больше людей, чем теперь. Нас стало меньше, чем в прошлом?
