– Моя фамилия Сосегад, – сказала женщина. – Когда-то давно я жила с Джасом Йоменом. Садитесь, прошу вас.
Роста была небольшого, казалась почти квадратной, но не толстой, а скорее коренастой. Черноволосая. Ее блестящее, оливкового цвета лицо своими резкими чертами напоминало мужское. Большая грудь и объемистый живот обтянуты выцветшим ситцевым платьем в цветочках.
– Как он умер?
– Его отравили.
Она поморщилась.
– Кто это сделал?
– Не знаю. Пока.
Я почувствовал, что кто-то зашел. Когда обернулся, в комнату как раз вступили двое мужчин – молодые, могучие детины с мягкими, кошачьими движениями. Прислонились к дверному косяку. Один из них быстро сказал что-то на местном испанском наречии, я не разобрал ни слова. Женщина ответила резко и сердито.
– Мои сыновья, – объявила она нам с гордостью. – Вы работали у Джаса?
– Да.
– Он велел что-то принести мне, когда умрет?
– Нет.
– Не имеет значения. Разве я когда-нибудь что-то просила? Нет! Он сам давал, потому что ему так хотелось. – Помолчав, она склонила голову к плечу. – Тогда зачем вы здесь?
– Расследую, кто убил Джаса и его жену. – Поколебавшись, я добавил: – Он однажды при мне упоминал вас.
Ее лицо засияло.
– Да? И что говорил?
– Что тогда, давно, относился к вам очень серьезно.
– Да, так оно и было. Господи, я была такая красивая! Кто сейчас поверит? Вот это был мужчина! Словно дьявол во плоти! И очень любил меня. Наверное, женился бы, если бя захотела. Ошибка вышла.
Вздохнув, она опять пронзила меня взглядом.
– Кто это с вами?
– Мисс Уэбб. Моя фамилия Макги. Люди, убившие Джаса, убили и ее брата.
Она нахмурилась.
– И вы думаете, мне что-то известно? Разве я могла позволить тронуть пальцем такого мужчину?! Он был добр ко мне! Кто его заставлял давать деньги на того ребенка? Никто! Любил ее так же, как я. Разве не взял ее к себе в дом? Вышла замуж за хорошего человека. Всегда давал деньги на платья, ученье, на докторов – на все. И теперь купил ей такую большую кухню, какой я в жизни не видела. Относился к ней как отец. У меня есть его письма, где говорит о ней как о своей дочери. Он мне доверял. Я бы ему никогда не навредила...
Быстрый поток испанских слов за моей спиной оборвал ее. Как у любого американца-южанина, мое ухо привыкло к этому языку, но когда кто-то не хочет, чтобы его поняли, хорошо, если разберете одно-два слова. Она слушала с недоверием на лице, которое перешло в гнев. Ответила коротко и резко. Парень заговорил снова. Теперь она произнесла что-то очень тихо.
