– Поздравляем, – говорили дарители и сами приходили в смущение от процедуры передачи денег, словно чувствуя весь атавизм этой церемонии, говорящей о более далеких временах, о подношении военных трофеев вновь избранному вождю или еще о чем-нибудь в этом роде. Томми в свою очередь тоже смущался, принимая подарки, потому что нет ничего труднее, чем уметь естественно принять подарок, а Томми был слишком молод, чтобы успеть научиться этому искусству.
– Благодарю вас, – бормотал он снова и снова. – Спасибо, благодарю вас.
То и дело хлопали пробки от шампанского.
– Хороший напиток, – говорил в это время Бирнбаум своему другу Тони, – но от него все время хочется сходить в одно место.
– Ну так иди, – ответил Тони.
– Я и иду.
– Наверху. Спальня в конце...
– Нет уж, там слишком много народу, – сказал Бирнбаум. – Я сбегаю к себе домой.
– Что? И пропустишь всю свадьбу?
– Это займет всего минуту. Я быстро, не беспокойся, Тони. Я скоро вернусь. Думаешь, я захочу лишиться такого праздника?
– Ну ладно, Бирнбаум. Возвращайся поскорее!
Бирнбаум, задрав голову и чуть склонив ее набок, направился через кусты к своему дому.
На дальнем конце стола, незаметно для Анджелы и Томми, поглощенных приемом подарков и добрых пожеланий, чья-то рука поставила две небольшие бутылки с красным вином. К каждой бутылке был привязан большой бант, один розовый, а другой голубой, К розовому банту была прикреплена карточка с надписью: «Для невесты!»
Такая же карточка была прикреплена к голубому банту, и, возможно, если бы Томми увидел ее, это напомнило бы ему кое о чем. Хотя сомнительно, чтобы он угадал в этом почерке ту же самую руку, что сделала надпись на карточке, полученной им сегодня утром. На карточке, прикрепленной к голубому банту, было написано: «Для жениха!»
– Пойдем со мной, – сказал Джоунзи Кристин.
– Я, между прочим, пришла сюда не одна, – ответила Кристин смущенно.
Вообще-то ей нравилась эта рискованная игра, и, как ни странно, вопреки тому, что она не хотела сюда приходить, ей нравилась и сама свадьба.
Но больше всего ей нравился затравленный взгляд Коттона, который она ловила всякий раз, когда поворачивалась к нему лицом, танцуя с Сэмом Джоунзом. За этот взгляд можно было отдать что угодно. Она наслаждалась им больше, чем музыкой, больше, чем хлопаньем пробок, больше, чем шампанским и всей атмосферой непринужденной веселости, которая царила в саду.
– Я знаю, что ты пришла не одна. И я знаю, что он сильнее меня, – сказал Джоунзи, – но мне наплевать. Пойдем.
