– Где ты сейчас? – спросил Клинг.
– Дома. Дартмут, 837. В Риверхеде. Так ты будешь?
– Да. До встречи.
– Берт!
– Что?
– Захвати с собой пушку.
– О'кей, – Клинг повесил трубку и вернулся к своей газете. Высокий блондин двадцати пяти лет, он сейчас, у себя дома, в одних трусах, казался значительно моложе. Руки и ноги у него были покрыты легким светлым пушком.
Он свернулся в кресле калачиком, снова углубившись в комикс, но потом решил позвонить Клер. Он вновь прошел к телефону и набрал ее номер.
– Клер, – сказал он, – это Берт.
– Здравствуй, любовь.
– Я иду сегодня днем на свадьбу.
– Не на свою собственную, надеюсь.
– Нет. Сестры Стива. Хочешь пойти со мной?
– Я не могу. Я говорила тебе, что мне нужно сводить отца на кладбище.
– Ах да, верно. Ну ладно, увидимся в девять в таком случае, о'кей.
– Хорошо. Кино идет в драйв-ине[3]. Ты как, не против?
– Прекрасно. Мы можем пообниматься, если станет скучно.
– Мы можем пообниматься, даже если не будет скучно.
– А что за картина?
– Да старая, – сказала Клер, – но я думаю, что тебе понравится.
– Как называется?
– "Сеть", – ответила она.
* * *
Пакет из Бюро криминалистического учета принесли в следственное отделение в 10.37. Мейер Мейер по правде не ожидал его увидеть. Шансов на то, что за этим Марти Как-бы-его-там-ни-звали числилась судимость, было с самого начала очень и очень мало. Если же к этому добавить вероятность судимости именно в их городе, то надежды совсем почти не оставалось. Однако судимость за ним числилась, и судимость эта в обширной картотеке бюро была зафиксирована. Сейчас фотокопия его «Дела» лежала у Мейера на столе и он неспешно перелистывал страницы.
Марти Соколин не был грабителем. По любым полицейским меркам его нельзя было даже назвать профессиональным преступником. Он просто однажды оступился. А «Дело» его оказалось в картотеке потому, что оступился он в этом городе, приехав сюда из Калифорнии.
По-видимому, стоило обратить внимание на то, что Марти Соколина списали из армии не из-за обморожения, как считал Томми Джордано. Правда, комиссовали его действительно по здоровью, но отправили в психиатрическую больницу в Пасадене, штат Калифорния, как больного неврастенией.
Мейер Мейер ничего не знал о предположении Томми насчет обморожения.
Но он, однако, знал, что «неврастения» – это современный термин в психиатрии, эквивалентный тому, что во время первой мировой войны называлось просто и ясно: «психическая контузия». Специалист, вероятно, определил бы ее как нервное расстройство или истощение, которое возникает от длительного физического или умственного перенапряжения. Мейер же определил это для себя как «сдвиг по фазе» и подчеркнул в деле, что Соколина выпустили из больницы как не представлявшего угрозы для общества летом 1956 года.
