— А мне казалось, что вы понимаете по-гречески.
— Понимать-то я понимаю, но греческого шифра не знаю. Все записи шифрованные.
— Черт побери! Шифр! — с чувством воскликнул Хокинс — Информация может оказаться срочной и жизненно необходимой.
— Похоже на то, сэр, — сказал Денхольм, глядя на оборотную сторону некоторых бумаг. — Здесь напечатана «Одиссея» Гомера. Думаю, это неслучайное совпадение. Если бы мы знали, как использовался текст поэмы для шифровки, прочесть бумаги не представляло бы для нас никакого труда. Но ключика к этому у нас нет. Он — в уме у Андропулоса. Анаграммы и кроссворды, сэр, у меня на родине непопулярны. Расшифровывать я не умею.
Хокинс с тоской посмотрел на Тальбота.
— Очевидно, среди вашей разношерстной команды шифровальщиков нет?
— Насколько мне известно, нет, сэр. Тем более речь идет о греческом шифре. Хотя, как мне кажется, найти шифровальщика несложно. У греческого министра обороны и его секретной службы в штате они должны быть. Надо просто послать радиограмму. Какие-нибудь полчаса, и все готово, сэр.
Хокинс посмотрел на свои часы.
— Два часа ночи. Все нормальные шифровальщики в это время дома, в теплой постели.
— Как и все нормальные адмиралы, — заметил Денхольм. — За исключением, конечно, моего друга Уотерспуна, которого наверняка уже час назад вытащили из постели.
— А кто такой этот Уотерспун? — поинтересовался Тальбот.
— Профессор Уотерспун. Мой друг. Тот, у кого есть эгейский люгер. Вы просили меня связаться с ним. Неужели забыли? Он живет на Наксосе, в семи-восьми часах хода отсюда. Он уже в пути, на своей «Ангелине».
— Настоящий гражданский подвиг с его стороны, должен признать. «Ангелина»? Что за странное название!
— Только не вздумайте сказать ему это, сэр. Ангелина — древнее и почитаемое греческое имя, что-то из мифологии, кажется. К тому же так зовут его очаровательную жену.
— Он что, слегка эксцентричен?
— Все зависит от того, что вы понимаете под этим. Лично он считает эксцентричным весь остальной мир.
— Вы сказали, он профессор? И что же он преподает?
— Археологию. Точнее, преподавал. Сейчас он на пенсии.
— На пенсии? О господи! Имеем ли мы право втягивать в наши дела пожилого археолога?
— Он совсем не пожилой. Просто отец оставил ему целое состояние.
— Вы его предупредили о возможных опасностях?
— Да, чуть ли не открытым текстом. Похоже, ему это даже понравилось. Заявил, что не может позорить своих предков, которые участвовали в каких-то знаменитых сражениях или что-то в этом роде.
