София встала. Желудок у нее сводила судорога, зато лицо оживилось, глаза блестели. Бывая рядом с Чико – касаясь его – она неизменно чувствовала себя такой сильной, такой… полной надежд.
– Чико – мой сын, – в ее голосе звучала спокойная сила. – Если ты хочешь, чтобы мы ушли, мы уйдем. Только скажи, и мы уберемся отсюда.
– Да уж. Рассказывай!
– Нам уже приходилось жить на улице. – Сердце Софии тяжело колотилось, но слова, вскипая, переливались через край. – Можно и еще пожить.
– Ага, готов поспорить, что люди из соцобеспечения будут в восторге!
– Утрясется, – сказала София, и сердце у нее в груди подпрыгнуло; впервые за очень долгое время она действительно поверила в это. – Вот увидишь. Все утрясется.
– Угу. Покажи мне еще одно чудо, и я сделаю тебя святой. – Он гулко захохотал, но смех звучал принужденно. София не пятилась от него. Она стояла, вскинув подбородок и распрямив спину. Иногда она становилась такой, но ненадолго. По полу, чуть ли не под ногой у Саломона, пробежал еще один таракан. Саломон притопнул, но проворства таракану было не занимать.
– Я не шучу, – сказала София. – Мой сын – человек. Я хочу, чтобы ты начал обращаться с ним по-человечески.
– Да-да-да. – Саломон отмахнулся. Он не любил говорить с Софией, когда в ее голосе чувствовалась сила; он тогда невольно казался себе слабым. И вообще, для скандала было слишком жарко. – Мне надо собираться на работу, – сказал он и, начиная стаскивать волглую футболку, двинулся в коридор. Мысленно он уже переключился на бесконечные ряды ящиков, сходящих с ленты конвейера, и на грохочущие грузовики, подъезжающие, чтобы увезти их. Саломон знал, что будет заниматься этим до конца своих дней. Все дерьмо, сказал он себе. Даже сама жизнь.
София стояла в комнате, Чико скорчился в своем углу. Ее сердце по-прежнему сильно билось. Она ожидала удара и приготовилась принять его. Возможно, это еще впереди… или нет? Она посмотрела на Чико; лицо мальчика дышало покоем, голову он склонил набок, точно слышал музыку, которую Софии никогда не услышать. Она поглядела в окно, на тучи над рекой. Немного же в небе синевы. Но, может быть, завтра… Саломон уходил на работу. Ему понадобится обед. София вышла в кухню соорудить ему из лежащих в холодильнике остатков сэндвич.
Чико еще немного посидел в углу. Потом уставился на что-то на полу и пополз туда. Голова все время норовила клюнуть носом пол, и Чико пережил трудный момент, когда ее тяжесть грозила опрокинуть его.
