— Нет, не видела. По правде сказать, я даже не знаю, как он выглядит.
— Такой тощий высокий старикан. Всегда ходит только в черном костюме и темном галстуке-бабочке. Я точно помню, что однажды видел Мурвуда, но тогда я был еще мальчишкой. И уже тогда Мурвуд казался мне старым и высохшим как вобла. После того как у Мурвуда умерла жена, он вообще почти перестал выходить из дому. Но хотя бы раз или два за эти годы мы должны же были его видеть, как ты считаешь, Ребекка?
— Например, я в первый раз увидела мистера Притчарда. Может, они все там, в особняке Такстеров, — затворники? Сидят и носа на улицу не кажут?
— Все, кроме Вернона, — вставил словечко и я. — Пока на улице тепло, его можно встретить чуть ли не каждый день.
— Верно, как дождь, — согласился отец. — Завтра я поспрашиваю еще народ в городе. Может, кто-нибудь и видел Мурвуда в последний год.
— Для чего тебе это нужно? — нахмурилась мама. — Даже если никто его не видел, что это меняет? В субботу вечером ты сам с ним увидишься.
— Может, и увижусь. Если только он не умер, — ответил отец. — Представляешь, какая это окажется новость? Что, если Мурвуд уже пару лет, как отдал Богу душу, а в городе при одном его имени люди продолжают подпрыгивать на месте?
— Но кому это нужно? Я имею в виду держать в тайне то, что Мурвуд Такстер умер? Какой тут смысл?
Отец пожал плечами, но я был уверен, что в уме он напряженно ищет ответ.
— Может быть, все дело в налогах на наследство. Или в жадных родственниках. Или с законами вышла какая-то путаница. Да что угодно может быть.
Его губы растянулись в улыбку, а глаза сверкнули.
— Точный ответ наверняка известен только одному человеку — самому Вернону Такстеру. Половина города принадлежит сумасшедшему, который разгуливает по улицам в голом виде и которого все слушаются, потому что считают, что его устами говорит его отец, Мурвуд Такстер, — это же ни в какие ворота не лезет! Помнишь ночь, когда весь город бросился спасать Зефир от наводнения? Мне уже тогда показалось, что дело нечисто. Мурвуд всегда славился тем, что умел крепко держать свои деньги в кулаке, не в его правилах раздавать свою наличность добрым самаритянам, даже если им приходится пригрозить, чтобы они проявили свою доброту.
— Возможно, за последние годы у него смягчилось сердце? — предположила мама.
— Если он действительно умер, то я вполне могу это допустить.
— Вот в субботу вечером ты и выяснишь все сам, — подвела итог мама.
Наверняка мы с отцом хоть что-нибудь да узнаем. Но до тех пор мне приходилось скрипя зубами выслушивать сладкоголосые рассказы Демона о том, каким прелестным и веселым будет ее день рождения, где, по ее словам, должен был собраться чуть ли не весь наш класс. И так же, как отец расспрашивал знакомых, давно ли им доводилось видеть Мурвуда Такстера, так и я под разными предлогами интересовался у своих одноклассников, не собираются ли они, случайно, на день рождения к Демону.
