Пит усмехнулся:
— Да, туго тогда пришлось старику, а?
Ребекка кивнула:
— Я люблю папу, но слишком уж он со мной нянчится. Впрочем, не он один.
Пит вспыхнул, но продолжал стоять на своем:
— Ты ведь мне небезразлична, детка. Я не хочу, чтобы кто-то тебя обидел.
— Господи, Пит! Ты сейчас говоришь точь-в-точь, как мой отец! Я взрослая женщина и вполне могу сама о себе позаботиться. Ладно, поезжай домой. До завтра.
— Я прикачу пораньше… так, на всякий случай, — предупредил старик и направился к своей машине.
— — В этом я нисколько не сомневаюсь! — насмешливо крикнула ему вслед Ребекка.
Оставшись наконец в одиночестве, она отдалась невеселым мыслям. В ее голове вихрем кружились всякие «если» и «может быть». Потом она вздохнула, мысленно отшлепала себя, заперла контору и направилась домой. А жила она неподалеку — прямо за кущей деревьев, что стояли у дороги.
Жить рядом с работой очень удобно. Особую ценность этого Ребекка ощущала по вечерам, когда выдавались тяжелые деньки вроде сегодняшнего. У нее ныла спина и горели ступни. Клиентов было много, и товар шел хорошо, только вот весил многовато. «Сейчас надо залечь в горячую ванну и отмокнуть как следует», — думала Ребекка, идя к своей машине.
Тьма окутала Соланж-стрит. Тяжесть в желудке после плотного ужина и гудевшие ноги чертовски мешали Джексону уснуть. Жалея, что нечего почитать перед сном, он твердо решил завтра исправить это упущение. Джексон с трудом подавлял желание оставить свою тесную каморку и побродить по улицам Нового Орлеана. Ему хотелось как бы утвердиться во вновь обретенной независимости. Но нельзя забывать о главном: о работе… и о Молли.
И Джексон продолжал ворочаться с боку на бок, пытаясь найти положение поудобнее. В результате одеяло и простыня измялись до неприличия. Под окном спальни вовсю шумели любители ночной жизни, а парочка, поселившаяся в соседней комнате, просто доводила его до бешенства. Джексон и сам не знал, что сильнее злит его — смех и шум перебранки, то и дело доносившиеся с улицы, или стоны и вздохи, которые раздавались за стенкой под аккомпанемент скрипящих пружин кровати. Влюбленные коротали ночь, не изменяя старым добрым традициям.
— Сукины дети! — простонал Джексон, мечтая о нежных женщинах с душистыми телами и умелыми руками.
В конце концов он сполз с кровати, не обращая внимания на то, что подушки и сбившиеся в комок простыни свалились на пол, поплелся к окну и раздвинул занавески. А потом, пряча свою наготу, встал в тень и принялся разглядывать проституток. Сбившись в кучку на углу улицы, они усиленно зазывали клиентов. Джексона охватило такое страстное желание, что заныло в паху.
