Чтобы не ждать в молчании, когда наступит МИГ, который решит все…
И тут он снова услышал голос, доносящийся из динамика.
— Да, да, именно в эти минуты! — захлебывался комментатор. — Именно сейчас международная группа ученых, объединившая лучшие умы Земли, во главе с доктором Аланом Найманом, под общим руководством Карла Мак-Лауда, председателя Проекта, предпринимает решающую попытку!
Крепыш — а это и был доктор Найман — слегка присвистнул. Глаза его округлились.
— Даже тебя вычислили, Карл! — сказал он светловолосому. — Эх, куда только служба секретности смотрит… Дармоеды!
Мак-Лауд улыбнулся ему со своего места за пультом.
Почему — Карл Мак-Лауд? А почему бы и нет… Надо же было выбирать себе какое-то имя после того, как прекратил свое существование Рассел Нэш.
Он оставался последним, поэтому о конспирации можно было забыть. Смертные не будут охотиться за Мак-Лаудом. Впрочем, теперь он и сам стал смертным… Он бы не только фамилию, но и имя себе оставил прежнее — Конан. Однако как раз в это время по экранам триумфально прошел фильм о некоем волосатом мускулистом дегенерате (словно в насмешку, тот еще через каждую минуту выхватывал меч и начинал им крушить все, что находилось в пределах досягаемости, явно не представляя при этом, за какой конец полагается держать клинок…). Эту гориллу, которая была призвана олицетворять духовное здоровье и нравственную силу дикарей-варваров, звали именно Конан.
(Бренда тогда умирала со смеху при одной только мысли о том, какой эффект произвело бы подлинное имя ее мужа на будущих друзей и знакомых. Вдобавок ко всему, мускулатурой он не уступал тому самому герою-варвару, да и с коллекцией мечей так и не сумел расстаться. Это — единственное, что сохранилось у него от прошлой жизни.
Бренда…)
Вот так именно и появился на свет Карл Мак-Лауд, гражданин США, уроженец Нью-Йорка, тридцати двух лет от роду — если верить документам…
Но совсем не обязательно им верить!
Тем более, что время не стоит на месте…
— Кто это? — прошептала роскошно и безвкусно одетая женщина.
Ее спутник (любовник? муж?) с неудовольствием оторвался от сцены:
— Где?
— Да вон, вон — куда ты смотришь? Слева! В отдельной ложе!
Она говорила так громко, что с соседних рядов на нее зашикали. Это не произвело на женщину ни малейшего впечатления.
— Безобразие! — продолжала возмущаться она. — Нам сказали — больше билетов нет! А этот старый сморчок занял целую ложу!
Муж или любовник поднес к глазам театральный бинокль. Собственно говоря, он отлично знал, чья это ложа, но его смутило, что женщина не узнает этого человека сама. Может быть?..
