Она положила весла; лодку прибило к берегу. Она вышла. Старик еще раз взвизгнул и боязливо ускользнул. Она посмотрела в лорнет на молодых парней, стоявших перед ней.
— Вы меня очень ненавидите? — с любопытством спросила она.
— Проспер, почему они не отвечают?
Егерь повторил вопрос на их языке. Наконец, один из них голосом, еще хриплым от проклятий, сказал:
— Мы любим тебя, матушка. Дай нам денег на водку.
— Проспер, спроси их, кто такой старик.
— Наш отец.
— Вы пьете много водки?
— Редко. Когда у нас есть деньги.
— Я дам вам денег. Но половину отдайте отцу.
— Да, матушка. Все, что ты прикажешь.
— Проспер, дайте им…
Она хотела сказать: двадцать франков, но подумала, что они перепьются до смерти.
— Пять франков.
— Половину отцу, — повторила она, быстро садясь в лодку.
— Если я буду смотреть, они, конечно, дадут ему, — думала она. — Но если не смотреть?
Она была заинтересована, хотя и говорила себе, что совершенно безразлично, как поведет себя из-за пяти франков какая-нибудь грязная семья.
На следующий день она хотела послать туда Проспера, но он доложил ей, что пришел старик. Она велела ввести его; он поцеловал край ее платья.
— Твой раб целует край твоего платья, матушка, ты подарила ему франк, — сказал он, испытующе глядя на нее. Она улыбнулась. Он не доверял парням и был прав. Ведь он должен был получить два с половиной франка. Но они все-таки дали ему хоть что-нибудь.
— Ждала ли я этого?
Ей стало весело, и она сказала:
— Хорошо, старик, завтра я приеду опять на ваш берег.
На следующий день небо было синее. Она была уже одета для выхода, когда за дверью раздались громкие голоса. Принц Фили, спотыкаясь, перешагнул порог, отстранив пятерых лакеев.
— Перед другом вашего супруга, покойного герцога, — взволнованно воскликнул он, — герцогиня, не закроете же вы двери перед близким другом герцога. Мое почтение, герцогиня.
— Ваше высочество, я не принимаю никого.
— Но близкого друга… Мы так любили друг друга. А как поживает милая княгиня Паулина? Ах, да, Париж… А добрая леди Олимпия? Славная бабенка.
Герцогиня рассмеялась. Леди Олимпия Рэгг была раза в два выше и толще принца Фили.
— А она все еще в Париже, — Олимпия? Наверное, уже опять в Аравии или на северном полюсе. Удивительно милая, необычайно доступная женщина. Это не стоило мне никакого труда, — игриво сказал он. — Ни малейшего. Вот видите, вы уже повеселели.
— Ваше высочество, вам противостоять трудно.
— Конечно, не горевать нельзя, но не настолько. Я ведь тоже ношу траур. Смотрите.
