– Разве строительство дома для нее можно считать недостойным обращением?
– Дело не в доме, а в месте, где он стоит.
– Где же он должен стоять?
– Рядом с домом моих предков.
Только тут до Римо дошел смысл его слов.
– Ясно, – произнес он. – Папочка, давай присядем.
– Хорошая мысль, – согласился Чиун, устраиваясь на валуне.
Римо примостился в ногах единственного отца, которого он знал, и сложил руки на коленях.
– Так ты расстроился, что я строю дом слишком далеко от тебя? – спросил Римо.
– С восточной стороны там достаточно места.
– Если называть простором двенадцать квадратных футов.
– В Синанджу не принято сидеть дома целыми днями, как у вас в Америке.
Римо посмотрел поверх скалистой гряды, носившей название “Рог Гостеприимства”, окидывая взором серую гладь Западно-Корейского залива. Где-то за линией горизонта лежала Америка. Там осталась жизнь, к которой он привык. Она была еще свежа в его памяти, но он отогнал от себя воспоминания. Теперь его дом здесь, в Синанджу.
– Но если я построю дом с восточной стороны, то закрою тебе солнце. Я ведь знаю, как ты любишь, чтобы утром солнце заглядывало в твое окно. Я ни за что не соглашусь ради собственного удовольствия лишить тебя этой радости.
Чиун кивнул, и белые волоски бороды подлетели вверх. В его ореховых глазах мелькнул огонек, свидетельствующий, что он доволен рассуждениями ученика.
– Римо, это очень благородно с твоей стороны.
– Спасибо.
– Но ты должен подумать о своей невесте. Холодным утром ей придется каждый раз проделывать такой долгий путь до твоей постели.
– Папочка... – начал Римо, пытаясь подобрать слова, чтобы наилучшим образом выразить то, что хотел сказать.
– Да?
– Ее постель будет и моей постелью. Мы же будем муж и жена, разве ты забыл?
– Все верно, – подтвердил Чиун, поднимая вверх палец с длинным ногтем. – Именно это я и хочу сказать: она всегда должна быть рядом с тобой.
– Слава Богу, – с облегчением произнес Римо.
– Конечно, – согласился Чиун, полагая, что Римо наконец понял, что он имеет в виду.
Иногда Римо так медленно соображает! Что поделаешь, белый человек есть белый человек. Его так и не удастся перевоспитать до конца, но лет через двадцать-тридцать он станет в большей степени корейцем, чем сейчас. Особенно если будет чаще бывать на солнце.
– Так в чем же дело? – спросил Римо.
– В доме. Он тебе совсем ни к чему. Римо нахмурился.
Это насторожило Чиуна: возможно, парень не понял, о чем идет речь.
– Я сейчас все объясню, – сказал Мастер Синанджу. – Место Ма Ли – возле тебя. Так?
