– Но не так сильно, как мы ими, – возразил Чиун.
– Может, как-нибудь все образуется, – отозвался ученик.
Передавали погоду, когда зазвонил телефон.
– Должно быть, Смит, – вскочил на ноги Римо.
– Вырази ему сожаление, но не извиняйся, – бросил мастер Синанджу.
– А какая разница?
– Синанджу никогда не извиняется, но в определенных ситуациях мы, бывает, выражаем сожаление.
Голос Харолда В. Смита звучал так, будто глава КЮРЕ только что закончил пробежку.
– Римо, я рад, что вы вернулись.
– Спасибо, мы тоже.
– Вы срочно нужны мне по очень важному делу. Немедленно приезжайте.
– Зачем? – осторожно поинтересовался Римо.
– Мастер Синанджу знает арабский, я же никак не могу заставить работать программу перевода с арабского.
– Гм...
– Пожалуйста, поспешите, Римо. Дело не терпит отлагательств.
И Смит положил трубку.
– Мы нужны в «Фолкрофте», – сообщил Римо мастеру Синанджу.
– Я слышал, – отозвался тот, поднимаясь с татами.
– Тогда ты слышал и то, что Осака даже не упоминалась.
– Несомненно, Император собирается застать нас врасплох. Надо сочинить историю, в которую он поверит, Римо. Что-нибудь грандиозное, но правдоподобное.
Ученик подавил усмешку.
– Может, пусть наши документы съела собака?
– Какая еще собака?
– Мы купим ее по дороге.
– Чепуха какая-то.
– Слушай, Смит явно обеспокоен. И он к тому же просил тебя перевести что-то с арабского. Сейчас, вероятно, Осака его очень мало интересует.
– Прекрасно. Но если Император будет нами недоволен, то тебе как ученику Верховного мастера Синанджу придется броситься на меч.
– Но у меня нет меча, – удивился Римо и выключил телевизор.
– Мы купим его по дороге в крепость «Фолкрофт», – многозначительно проговорил Чиун.
Харолд В. Смит вполголоса ругался на чем свет стоит. Обычно обитатели Новой Англии очень любят употреблять крепкие словечки, а глава КЮРЕ, происходивший из вермонтских Смитов и обучавшийся в Дартмуте, несомненно, к ним относился.
Впрочем, он уже много лет подряд сдерживал свое желание выругаться. Прежде всего, считал Смит, богохульство – пустая трата времени. К тому же невежливо и бессмысленно. А самое главное – весьма неприлично, особенно в женском обществе.
В последний раз глава КЮРЕ выругался вслух, когда прочитал, что старый гимн его колледжа, «Мужчины из Дартмута», под давлением женской части обитателей кампуса[3] сменил название на «Альма-матер» и из него были изъяты все упоминания о половых признаках.
Смит узнал об этом из бюллетеня для выпускников, который просматривал, сидя в своей гостиной.
