Мы осмотрели с полдюжины комнат и галерей, прежде чем я смог, не нарушая приличий, изобразить усталость. То, что я увидел, описывать не буду; это не существенно. Но меня глубоко задели собранные тут редкости и их красота. Сатана, сказал мне Консардайн, живет в собственных огромных апартаментах, где держит наиболее дорогие для него сокровища. То, что я видел, лишь небольшая часть сокровищ замка, сказал он.
Возвращаясь, мы заглянули в комнату для бриджа. Во время нашего отсутствия появились другие игроки, в ходу было еще несколько игровых столов.
За одним из них с Кобхемом в качестве партнера сидела Ева.
Когда я проходил мимо, она взглянула на меня и равнодушно кивнула. Кобхем встал, и мы с большим дружелюбием обменялись рукопожатием. Ясно было, что он больше не сердится. Пока я знакомился с вновь прибывшими, Ева откинулась в кресле, напевая, и я узнал одну из модных джазовых песенок:
Повстречайся со мной, милый, когда часы пробьют двенадцать…
В полночь,
Когда от лунного света
Разгорятся наши сердца…
Мне не нужен был лунный свет, чтобы сердце мое разгорелось. Это сообщение. Она виделась с Баркером.
Через несколько мгновений я наступил Консардайну на ногу. Ева была подчеркнуто невежлива. Она зевала и нетерпеливо перебирала карты. Кобхем раздраженно взглянул на нее.
– Ну что, – наконец резко сказала она, – играем мы или нет? Я официально заявляю – в двенадцать часов буду уже в постели.
Я опять понял – она подчеркивает свое сообщение.
Я пожелал всем доброй ночи, и мы с Консардайном направились к выходу. Вошла еще одна небольшая группа, и нас просили остаться.
– Не сегодня, – прошептал я ему. – Я нервничаю. Выведите меня отсюда.
Он взглянул на Еву и слегка улыбнулся.
– У мистера Киркхема есть срочная работа, – объяснил он. – Я вернусь через несколько минут.
Он отвел меня в мои комнаты, показывая по пути, как действуют панели и лифты.
– На случай, если передумаете и захотите вернуться, – сказал он.
– Не передумаю, – ответил я. – Немного почитаю и лягу спать. По правде говоря, Консардайн, я не выдержу сегодня общения с мисс Демерест.
– Я поговорю с Евой. Зачем вам чувствовать неудобство?
– Лучше не надо, – попросил я. – Я попытаюсь сам справиться с ситуацией.
– Как хотите, – ответил он и продолжал говорить о том, что утром меня будет ждать Томас. Вероятно, через него передаст свои пожелания Сатана. Если мне понадобится лакей, я могу позвать его по внутреннему телефону. Телефон давал мне впечатление уединенности, какого не давал звонок. Я решил, что Томас уже не исполняет обязанности моего надзирателя. И был этому очень рад.
