И все же основную часть войска князя Александра составляли пешцы. В большинстве своем — бойцы непрофессиональные, оторванные от земли, привычного ремесла и промысла крестьяне да горожане. Вооружение у мирных оратаев, охотников, рыбаков, бортников и городских ополченцев — соответствующее: кожаные куртки, меховые тулупы, шапки потолще и поплотнее, рогатины, абы какие топоры, ослопы да изогнутые засапожные ножи, которыми при удачном стечении обстоятельств можно, поднырнув под ливонский меч или копье, вспороть вражескому коню брюхо или подрезать сухожилия. Многие были вооружены копьями с крюками — на татарский манер. Такими удобно валить рыцаря с седла даже без особых воинских навыков. Помимо татаро-монголов, к новгородцам примкнули и другие верные союзники. Карелы, ладожане, ижорцы… Серьезную силу представляли также владимиро-суздальские и переславские дружинники. Были тут и бойцы с земель Финского залива, именуемых русичами Водьской пятиной. Были и эсты-чудины, коим не по сердцу пришлась власть крестоносцев. Были уцелевшие в боях за родной город псковские воины.
Княжеское знамя — нерукотворный Спас на червленом фоне развевался в самом центре лагеря возле просторного шатра. Там же расположился воинский «оркестр» — не меньше полусотни музыкантов, у которых помимо мечей, луков и копий имелись бубны, трубы, сопелки, накры и сурны. Нет, не ради услады в минуты отдохновения от ратных трудов держал их при себе князь. Вдохновлять войско перед сечей и подавать сигналы в бою — вот для чего требовались ему музыканты. Кстати, татарский сигнальный бунчук на длинной рукояти и большие конусовидные барабаны степняков находились тут же. Да и походная юрта Арапши возвышалась рядом с княжеским шатром.
Они подошли ближе. Бурцев аж присвистнул от неожиданности: у входа в шатер стоял трофейный «цундапп». Дружинники, охранявшие покой Александра Ярославича, с опаской изучали мотоцикл. Интересно, когда его успели сюда доставить? И главное — как! Хотя понятно как: в стороне топтались несколько обозных крестьянских лошадок. От боков животных шел пар. Рядом валялись хомуты и упряжь. По затоптанному снегу змеились длинные ремни и веревки. И глубокий след от тяжелой машины. Надо же! Впрягли коняг и протащили «цундапп» через весь лагерь волоком! «Глупо, — подумал Бурцев, — попросили бы — я подогнал бы мотоцикл своим ходом прямо к шатру». Стоп, а где…
— Отто Майх где, Дмитрий? Ну, тот пленный немец, которого я привез с собой?
