(Вот тут я ошибался, но в тот миг мне это было невдомек.) – Только не возьму в толк, – добавил я, – почему от вас стараются скрыть это.
– Мы тоже не понимаем… Наверное, есть что-то… не знаю. А почему ты так уверен?
– Да видишь ли… мы ведь и сами прилетели тем же путем!
– Правда?
– Да господи…
– Я верю, верю… Тогда, значит, ты – такой человек?
– Какой?
– Ну, от которого – люди…
– Знаешь, – сказал я, – давай сперва уточним терминологию. Я все-таки не очень понимаю всю эту историю. Не можешь ли ты рассказать так, чтобы мне все было понятно – учитывая, что я не так молод и не так умен, чтобы схватывать все на лету.
– Ну, понимаешь… – нерешительно начала она.
И тут же умолкла. Потому что крикнула птица. Анна встрепенулась. Я с удивлением следил за ней. Она вытянула губы и попыталась тоже изобразить птичий крик. Откровенно говоря, будь я птицей, я не поверил бы ей ни на три копейки – до такой степени это было непохоже на птичий крик. Хотя птицы, конечно, есть всякие, но вряд ли хоть одна из них, желая спеть что-то, шипит, тужится и в результате издает что-то вроде писка недоношенного цыпленка. Тем не менее, она исполнила этот номер, – но ни одна доверчивая птица не отозвалась ей.
– Показалось, – печально сказала Анна. – Но еще рано.
Я взглянул на часы. Очень быстро летело время на этой планете. С Шуваловым могло уже случиться – ну, много чего могло с ним случиться. Может быть, следовало сразу плюнуть на ее ребят и кружить в поисках ученого? Но я знал, как плохо в таких случаях бывает без проводников и наблюдателей… Я сказал Анне:
– Ты очень красиво свистишь. Разрешаю тебе заниматься этим и в катере. Но если твои ребята не подойдут… ну, скажем, через полчаса, то больше ждать мы не сможем. Придется лететь.
Я ожидал, что она, повинуясь первому движению женского характера, сразу же спросит: «куда?». Она этого не сделала и сказала:
– Потерпи. Они вышли раньше нас, но они идут пешком. Нужно ждать еще столько времени, сколько мы уже в пути.
Примерно час, прикинул я про себя и подумал, что и часа будет маловато, если только они не собираются проделать весь путь бегом; потом оказалось, что я недооценил их. Час прошел, за это время я еще раз слазил к кораблю, поискал вход (безуспешно), а потом просто сидел и глядел на Анну. Она бродила от дерева к дереву, и временами срывала какой-нибудь листок, и нюхала его, и пробовала на вкус, а я любовался ею, стараясь, чтобы взгляд не был слишком тяжелым. Стоило немного расслабиться – и сразу начинало казаться, что это Земля, и что на дворе по-прежнему двадцатый век, и что все очень, очень хорошо.
