– Туда, – кивнула она в сторону леса.
Я пошел не по прямой, а зигзагом. Автопилот держал высоту, и я разглядывал лес со своей стороны, а она – с правого борта. Мы пролетели километров тридцать, когда Анна покачала головой; я понял, что мы забрались слишком далеко. Тогда я развернулся и пошел назад, и тут сделал то, что должен был, конечно, сделать сразу: включил анализатор и поставил его на металл. Мы пролетели примерно половину пути к городу, когда приборчик пискнул и экран его ожил. Я стал поворачивать, и Анна закрыла глаза; я заметил, что пока мы летели по прямой, она была спокойна, но как только надо было входить в вираж, девушка жмурилась: ей, наверное, не нравилось, что поверхность внизу слегка перекашивало.
Если бы не анализатор, мы не нашли бы этого места и за неделю. Меня подвела логика. Я представлял себе, что именно мы можем найти, и невольно шарил глазами в поисках если не поляны, то хотя бы основательного вывала леса. Я совсем упустил из виду, что с тех пор прошли густые сотни лет и деревья успели родиться и вырасти до весьма основательных размеров. Так или иначе, анализатор дал максимум там, где деревья стояли, «пожалуй, даже гуще, чем в других местах. Я снизился и еще раз прошел над этим местом, едва не ломая верхушки, и тут Анна не выдержала и сама схватила меня за руку:
– Ой, не надо так… Мне страшно.
Я мысленно снова похвалил ее – на сей раз за откровенность. Если хочешь похвалить человека, повод всегда найдется – как, впрочем, и тогда, когда хочешь его выругать. Анализатор опять показал максимум в том же самом месте, и я понял, что надо идти на посадку.
Понять, правда, было куда легче, чем выполнить. Деревья стояли так плотно, что протиснуть между ними машину, не повредив ее, было не просто – а может быть, и вообще невозможно. Я покружил над этим местом еще и все-таки решил не рисковать – не столько костями, сколько репутацией нашей техники, и своей – как пилота. Уве-Йорген, возможно, сел бы прямо здесь, и сел бы благополучно; просто удивительно, какое чувство машины и какая быстрота реакции были у него, хотя до зрелого возраста (а он был года на два – на три старше меня) управлял, по его словам, в лучшем случае, лошадьми. Рыцарь сел бы, а я немного увеличил радиус круга, и, сделав еще два витка, нашел наконец местечко, на котором можно было «приземлиться без особого риска.
Сел я без приключений; помедлил немного, озираясь сквозь поляроид купола. Кругом стояли деревья – хвойные, очень похожие на наши родные сосны, только иглы были подлиннее и с виду помягче, росли они пучками, слегка изгибаясь под собственной тяжестью, и торчали не только на ветках, но и на стволе – начиная, правда, метров с трех, до этого места стволы были просто покрыты корой, совсем такой, как у наших сосен. «Ну, понятно, – подумал я, – деревья они с собой не привезли, был у них, наверное, запас семян – на случай, если планета окажется голенькой, но здесь семена явно не пригодились, этого добра тут и своего хватало». Да, деревья стояли вокруг, и было их много, так что за ними вполне мог разместиться стрелковый полк – за каждым деревом по солдату, – и я бы никого не заметил. (Я подумал так, вспомнив, как наш полк однажды стоял в таком лесу.) Впрочем, если бы это был полк времен моей армейской службы, в лесу основательно пахло бы саратовской махоркой; так предположил я, мне стало весело, и я откинул колпак.
