Но, кроме редких непроизвольных стонов, девушка ни разу не показала ему своей слабости. Она ничего не просила. Она принимала все страдания со слезами благодарности, и от этого Пол чувствовал себя едва ли не больным. Хотя, с другой стороны, он с легкостью оставил бы ее, если бы кожистая умоляла или требовала помощи.
– Ты можешь немного раскачать меня?– крикнула она, когда Пол спустил ее к воде.
Рассматривая темноту внизу, он старался различить мелькавшие тени и понять, где находится лодка. Пол травил веревку обеими руками, а фонарик лежал на ограждении и только слепил глаза. К тому времени его подопечная начала раскачивать себя.
– Когда я скажу «давай», отпусти меня!– донесся ее крик.
– Ты можешь промахнуться!
– Не промахнусь! Лодка немного впереди. Надо раскачаться.
– Ты ушибешься…
– Давай!
Пол по-прежнему держал веревку, боясь разжать побелевшие пальцы.
– Спускайся к воде и подожди, пока я не нырну и не подтяну тебя к лодке.
– Но тогда ты коснешься меня. Ты же не хочешь этого, верно? Попробуем снова. Еще один взмах… Давай!
Он выпустил веревку из рук. С шумом и глухим стуком девушка рухнула в лодку. Три резких крика боли оцарапали его душу. А потом – приглушенное рыдание.
– С тобой все в порядке?
В ответ доносились всхлипывания. Казалось, что она не слышала его.
– Черт возьми!
Он добежал до края моста и нырнул в глубокий канал. Долго, очень долго… вниз и вниз… Ледяная вода, словно хлыст, обожгла тело жгучим ударом и, раскрыв объятия, поглотила его. Он выбрался на поверхность и поплыл к темному пятну лодки. Рыдания умолкли. Пол ухватился за борт и, мокрый до нитки, вылез из воды. Девушка лежала, свернувшись клубком.
– Малышка… с тобой все в порядке?
– Извини… Я действительно как ребенок,– задыхаясь от слез, прошептала она и отползла к корме.
Пол отвязал причальную веревку, нашел рулевое весло и начал бороздить им воду то с одной, то с другой стороны. Волны безжалостно сносили лодку прочь от моста. Пол отдался на их волю и стал грести к далекому берегу.
– Что тебе известно о Галвестоне?– крикнул он, пытаясь успокоить себя тем, что кожистая по-прежнему на корме и не подползает к нему в темноте, вытягивая серые зараженные руки.
– Я иногда приезжала сюда на летние каникулы. И немного знаю город.
Пол вызывал ее на разговор все то время, пока греб к острову. Девушку звали Виллия. Она пришла из Далласа, и по дороге в Хьюстон ее отца убил спятивший фермер. Бродяга оказался кожистым. Он выследил девушку, и когда та задремала на краю дороги, кожистый долго гладил ее руки – до тех пор, пока Виллия не проснулась. Затем он убежал, весело хохоча и завывая.
