Очнулся он оттого, что в лицо светило луна, яркая даже сквозь тонированное стекло. В тело будто кто-то налил свинца — в руки, в голову. Очень болели пальцы, перепачканные чем-то липким, мерзко пахнущим. На передней панели светились зеленые и красные огоньки, стрелки циферблатов. И лампочка, освещавшая внутренность открытого бардачка. Юс наклонился вперед, протянул дрожащую руку. Пошарил. Вытянул длинное кожаное портмоне. Потом небольшой пистолет. Пистолет выронил и долго нашаривал его между сидений. Поднял, кое-как вытер о сиденье, сунул в карман. В портмоне оказались деньги и ворох карточек.
Парень справа сидел, перегнувшись вдвое, уткнув лицо в колени. Юс тронул его спину рукой. Оперся локтями. Парень вдруг сдвинулся с места. Юс отпрянул назад, дрожа. Замер. Но парень больше не шевелился. Тогда Юс, снова опершись локтями, нашарил ручку, надавил, оттолкнулся ногой — и вывалился наружу, больно ударившись плечом о бетонный бордюр. Встал, захлопнул за собой дверцу и, шатаясь, побрел прочь.
Он прошел до старого кладбища, около него пересек трамвайные пути, прошел сквер, потом по набережной, под мостом, у каскада, до дикого ивняка, там, где река делает излучину, огибая корпуса машиностроительного завода. В кустах этих он, споткнувшись, упал и тотчас же заснул. Проснулся он от холода около четырех утра. Кое-как встал, скривившись от боли в затекших ногах. Из кармана куртки вывалилось портмоне. Юс поднял его, раскрыл. Вынул деньги — вразнобой доллары, евро, рубли. Много. Начал было считать, но пальцы слушались плохо, не гнулись. Сунул деньги в карман. Напихал в портмоне земли, зашвырнул в реку. Помыл руки, плеснул пахнущей мазутом водой на лицо. И побрел дальше: вдоль реки, к железной дороге, через кусты вдоль путей — к вокзалу. На вокзал он пришел к шести утра, выйдя к платформам с восточной стороны. На четвертой платформе стоял 168-й, новосибирский скорый. Юс, кое-как отряхнув грязь с куртки и брюк, поднялся на вокзал и попросил в кассе билет до Новосибирска. Купейный.
Зайдя в вагон, он улегся на свою полку и тут же заснул.
Сергей Андреевич, заместитель начальника отдела семнадцать дробь «В», вошел в кабинет на третьем этаже желто-коричневого здания на проспекте в начале двенадцатого. Несмотря на утро, от Сергея Андреевича уже пахло хорошим, двадцатилетней выдержки украинским коньяком «Империал», конфискованным на границе вместе с машиной, его перевозившей, и распроданным задешево в пользу государства — главным образом, самим таможенникам и тем, кому повезло быть с ними в хороших отношениях. Сергею Андреевичу повезло. Он поддерживал много хороших отношений. Гордился их устойчивостью, прочностью и своей способностью сделать их такими. Секретарь, безусый аккуратный лейтенантик с холеным, без единого прыщика лицом, сказал строго: «Проходите. Вадим Вадимович ждет вас».
